Кошка на голубятне. Бледный конь. И в трещинах зеркальный круг

— Ну, во-первых, я не могу понять, почему мисс Спрингер вообще застрелили. Допустим, кто-то действительно взломал дверь и проник в спортивный корпус, и она пошла посмотреть, кто это. Ну и зачем было ее убивать? А действительно, кто бы это мог быть?

— Местные мальчишки, например. Решили пополнить свою экипировку или просто подшутить.

— Ну-у, тогда бы мисс Спрингер наверняка сказала что-нибудь, типа: «Что вам тут надо? А ну кыш отсюда!» — и они бы тут же убежали.

— Не казалось ли вам, что у мисс Спрингер какое-то особое отношение к спортивному корпусу?

Энн Шепленд удивилась.

— Особое отношение? — переспросила она.

— Я имею в виду, не считала ли она корпус своей личной вотчиной, не оберегала ли его — чрезмерно — от визитов, вообще от внимания посторонних?

— Насколько я знаю, нет. А, собственно, почему она должна была так себя вести? Это ведь просто одно из школьных строений.

— Стало быть, сами вы ничего не замечали? Вам никогда не казалось, что если вы приходите в спортивный корпус, мисс Спрингер старается поскорее выпроводить вас. Она не возмущалась, не кричала?

Энн Шепленд покачала головой.

— Я была там всего пару раз. У меня не было времени. Да и приходила я туда по поручению мисс Балстроуд. Вот и все.

— Вам известно, что мисс Спрингер выдворила однажды оттуда мадемуазель Бланш?

— Нет, я ничего об этом не слышала. Но слышала нечто в таком же роде. Однажды мадемуазель Бланш вошла в рисовальный класс, и ее очень обидела учительница рисования. Мадемуазель Бланш ужасно оскорбилась, она ведь чрезвычайно чувствительна. Просто у нее не так уж много дел, она ведет только французский язык. А когда много свободного времени… Я думаю… — Энн замялась. — Я думаю, что мисс Бланш слишком любопытна.

— Как вы полагаете, возможно ли, чтобы мадемуазель Бланш, придя в спортивный корпус, начала… э-э… копаться в каком-нибудь из шкафчиков?

— У девочек в шкафчиках? Не знаю, но, возможно, она развлекалась и таким способом.

— У мисс Спрингер был там свой шкафчик?

— Да, конечно.

— Если бы она увидела, что мадемуазель Бланш роется в ее шкафчике, надо думать, это ее бы сильно разозлило?

— Еще бы!

— Вам известно что-нибудь о личной жизни мисс Спрингер?

— Не думаю, что это вообще кому-то известно, — сказала Энн. — И не уверена, что таковая была!

— А нет ли еще чего-нибудь, связанного со спортивным корпусом, чего вы мне еще не рассказали?

— Ну… — Энн замялась.

— Да, мисс Шепленд, я внимательно вас слушаю.

— Это совершеннейший пустяк, — медленно сказала Энн, — но один из садовников, не Бриггс, а тот, молодой… Я видела, как он однажды выходил из спортивного корпуса, а у него не было там никакого дела. Конечно, это могло быть простое любопытство или желание на время увильнуть от работы — ему было велено починить проволочную сетку вокруг теннисного корта. Не думаю, что тут что-то не так.

— Тем не менее вы это заметили, — подчеркнул Келси. — Почему?

— Видите ли, он немного странно держался. Вызывающе. И… он вроде бы как подтрунивал над тем, сколько денег тратится здесь на девочек.

— Понятно. Такое, стало быть, отношение…

— Нет-нет… Я думаю, тут вряд ли что-то стоящее вашего внимания.

— По-видимому, но я возьму на заметку и это.

— Ходим кругом друг за другом, — сказал Бонд после ухода Энн Шепленд. — Одно и то же, снова и снова! Может, хоть от прислуги узнаем что-нибудь новенькое.

Но от прислуги они получили очень мало сведений.

— Нет никакого смысла меня расспрашивать, молодой человек, — начала кухарка миссис Гиббонс. — Во-первых, я глухая и не слышу, что вы говорите, а во-вторых, я все равно ничего не знаю. Прошлой ночью я спала на редкость крепко. Даже шума никакого не слыхала. Меня никто не разбудил, ничего мне не сказали. — В ее голосе послышалась обида. — О том, что у нас тут такая беда, я узнала позже всех.

Келси задал еще несколько вопросов и получил на них ответы, никак не прояснившие существа дела.

Мисс Спрингер пришла в начале триместра, и, оказалось, далеко не такой приятной, как мисс Джонс, прежняя учительница физкультуры. Мисс Шепленд тоже новенькая, но она славная молодая леди. Мадемуазель Бланш ничем не лучше всех прочих француженок, вбила себе в голову, что все тут ее невзлюбили, а молодые леди на уроках безобразничают. «И то ладно, что хоть не плакса, — заметила при этом миссис Гиббонс. — Я бывала в школах, где француженки прямо в голос рыдали!».

Слуги были в основном приходящие. Лишь одна горничная ночевала тут же, в школе, но и от нее проку оказалось мало, хотя со слухом у нее проблем не было. О спортивном корпусе она вообще ничего не знала. «Ни что в нем держат, ни о каком-то пистолете, — уточнила она. — А что касается мисс Спрингер, больно уж та была груба».

Этот поток информации был прерван появлением мисс Балстроуд.

— Одна девочка хотела бы поговорить с вами, инспектор, — сказала она.

Келси встрепенулся.

— В самом деле? Она действительно что-то знает?