Кошка на голубятне. Бледный конь. И в трещинах зеркальный круг

Опрос проводился в обычном порядке. Нет, мисс Вэнситтарт ничего не слышала, ничего не видела, ничего не заметила. Мисс Спрингер была очень хорошим преподавателем. Да, иногда держалась резко, но в допустимых рамках. Пожалуй, она была не слишком обаятельна, но это не так уж и необходимо учительнице физкультуры. Разумеется, хотелось бы, чтобы у всех учительниц был приятный характер. Плохо, когда они не ладят со своими подопечными.

Затем, не сообщив ничего ценного, мисс Вэнситтарт удалилась.

— Ничего не слышала, ничего не видела, ничего не заметила… Просто как те обезьянки[56],— проворчал сержант Перси Бонд, помогавший инспектору Келси.

— Не в бровь, а в глаз, Перси, — мрачно рассмеялся инспектор.

— В школьных учительницах есть что-то такое, от чего меня оторопь берет, — продолжал сержант. — Я с детства их боюсь. Я помню одну — просто страх божий! Строила из себя леди, а чему учила, я так, собственно говоря, и не понял.

Следующей появилась мисс Эйлин Ри. «Страшна как смертный грех», — поначалу подумал инспектор. Но по мере беседы он обнаружил в ней известную привлекательность. Поначалу он стал задавать рутинные вопросы, но ответы на них оказались вовсе не столь рутинными. Нет, она тоже ничего не слышала и ничего особенного не заметила ни в мисс Спрингер, ни в ее высказываниях; однако на очередной вопрос Эйлин Рич ответила весьма неожиданно.

Инспектор спросил:

— Был ли здесь кто-нибудь, кто, по-вашему, испытывал бы особую личную неприязнь к мисс Спрингер?

— О нет! — поспешно ответила мисс Рич. — Такого просто не могло быть. Думаю, в этом и заключалась ее трагедия. Вы понимаете, — она не была личностью, она не могла возбудить даже ненависть.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я хочу сказать, что такие люди не вызывают желания даже их уничтожить. Все, что бы она ни делала, было как-то очень… шаблонно. Она раздражала людей, ей часто говорили резкости, но это ничего не значило. Ничего глубокого под этим не было. Я уверена, что причина смерти — не в ней самой. Вы меня понимаете?

— Боюсь, что нет, мисс Рич.

— Я имею в виду, что, будь это налет на банк, она вполне могла бы оказаться кассиром, которого застрелили, но ее застрелили бы как кассира, а не как Грейс Спрингер. Не было никого, кто любил бы или ненавидел ее настолько, что пожелал бы избавиться от нее. Я думаю, что она всегда чувствовала… пренебрежение, если хотите. Потому и держалась так — старалась быть жестче, придиралась, а тех, кто делал что-то предосудительное, старалась разоблачить.

— Она что же, за ними шпионила? — переспросил Келси.

— Не то чтобы шпионила. — Эйлин Рич задумалась. — Специально она не стала бы за кем-то следить, но, обнаружив, что происходит что-то для нее непонятное, захотела бы докопаться до самой сути и, уж поверьте, сделала бы для этого все возможное.

— Понятно, — сказал он и тут же спросил: — А вы не очень-то ее любили, так ведь?

— Я как-то никогда об этом не задумывалась. Она была для меня просто учительницей физкультуры. О, как ужасно говорить так о человеке, да к тому же еще об умершем! Но что делать, не хочу лукавить… Похоже, она очень любила свою работу, но не детей. Ее ничуть не радовало, если у девочки обнаруживались способности к теннису или к легкой атлетике. Она оставалась совершенно равнодушной.

Келси с любопытством поглядывал на Эйлин Рич. «Довольно оригинальная особа», — думал он.

— Вы, кажется, имеете свое мнение абсолютно по всем вопросам, мисс Рич, — сказал он.

— Да. Думаю, что да.

— Как долго вы работаете в Медоубенке?

— Чуть больше полутора лет.

— И здесь никогда не бывало неприятностей подобного рода?

— В Медоубенке? — Она слегка опешила. — Нет. Все было прекрасно до начала этого триместра.

Келси оживился.

— А что было не так в этом триместре? Ведь вы имеете в виду не убийство, а что-то другое, не так ли?

— Нет Она замолчала. — Да, наверное, но все это трудно объяснить…

— Продолжайте.

— Мисс Балстроуд уже не так счастлива здесь, как раньше, — медленно произнесла Эйлин. — Это во-первых. Но вы этого не поймете. Я не думаю, чтобы кто-нибудь еще это заметил. Но я заметила. И она не единственная, кто несчастлив здесь. Но вы ведь не это имели в виду, это ведь просто… мои ощущения. Вам интересно, было ли в этом триместре что-нибудь, что показалось мне необычным. Правильно?

— Да, — сказал Келси, глядя на нее с удивлением, — верно. Так что насчет этого?

— Мне кажется, что здесь действительно что-то не так, — ответила Эйлин Рич, помедлив, — словно среди нас появился чужой. — Она посмотрела на инспектора и улыбнулась, почти засмеялась. — Словно кошка на голубятне, сразу вспоминается эта поговорка: «Все мы голуби, и между нами есть кошка. Только мы не знаем, кто это».

— Все это весьма неопределенно, мисс Рич.

— Да, конечно, я и сама это чувствую… Но было что-то такое, что заставило меня это почувствовать…

— Это касается кого-то из здешнего персонала?