Кошка на голубятне. Бледный конь. И в трещинах зеркальный круг

— Чем раньше, тем лучше. Нам нужно найти подходящий предлог для полета… Как насчет того, чтобы проинспектировать строительство дороги у Аль-Язара? Внезапная прихоть твоего высочества, а? Отправляйся туда сегодня после обеда. Когда твой автомобиль подъедет к взлетно-посадочной дорожке, затормози. Я буду ждать уже там — наготове. Сделаем вид, будто хотим осмотреть строительство дороги с воздуха, понимаешь? Мы взлетим, и… Конечно, нельзя брать никакого багажа. Все должно выглядеть совершенным экспромтом.

— Нет ничего, что я хотел бы взять с собой, кроме одной вещи. — Он улыбнулся, и эта улыбка изменила его лицо до неузнаваемости. В современном чистосердечном молодом человеке западного образца тут же проступила врожденная хитрость и коварство его расы, — качества, которые помогли выжить не одному поколению его предков.

— Ты мой друг, Боб, и ты должен это видеть.

И принц, засунув руку под рубашку, извлек оттуда небольшой замшевый мешочек.

— Что это? — Боб озадаченно нахмурил брови.

Али развязал шнурок и высыпал содержимое мешочка на стол. На мгновение у Боба перехватило дыхание, а выдохнув, он даже слегка присвистнул.

— Боже! Они настоящие?

Али рассмеялся.

— Ну конечно! Большая часть их принадлежала моему отцу. Он приобретал новые каждый год. Я тоже. Их покупали для нашей семьи люди, которым мы могли доверять, — в Лондоне, в Калькутте, в Южной Африке. Это традиция нашей семьи — чтобы было на черный день. По нынешним временам они стоят больше семисот пятидесяти тысяч.

— Три четверти миллиона фунтов. — Боб снова присвистнул, поднял несколько камней со стола и покатал их между пальцами. — Фантастика! Сказка. Из-за них многие на такое могут пойти…

— Да. — Смуглый юноша кивнул. На его лице вновь проступило выражение вековой усталости. — Люди перестают быть самими собой, когда дело доходит до драгоценных камней. От них начинаются сплошные несчастья — смерти, казни, убийства… Но особенно они опасны для женщин, для которых это не просто деньги, но самые вожделенные украшения. Они хотят обладать ими, носить бриллианты на руках, на шее, на груди. Я никогда не доверил бы эти камни женщине. Но я доверяю их тебе.

— Мне?! — Боб испуганно вытаращил глаза.

— Да. Я не хочу, чтобы эти камни попали в руки моих врагов. Я не знаю, когда произойдет восстание. Может быть, и сегодня. Я могу не дожить до сегодняшнего вечера, до побега. Возьми их.

— Но послушай, что я должен сделать с ними?

— Как-нибудь переправить их за границу.

Али спокойно взирал на своего потрясенного друга.

— Ты хочешь сказать, я должен буду вывезти их вместо тебя?

— Можно и так. Но, по-моему, ты сможешь придумать план и получше.

— Но послушай, Али, я ведь и понятия не имею, как с ними обращаться.

Али откинулся в кресле.

— У тебя есть здравый смысл, и ты честен. И я помню, еще со школы, что ты был мастер на разного рода выдумки… Я дам тебе адрес человека, который понимает толк в таких вещах. Но это все понадобится лишь в случае, если я погибну. Не волнуйся, Боб, сделай все, что сможешь. Но никто не осудит тебя, если ничего не выйдет. Значит, такова воля Аллаха… Все очень просто. Я не хочу, чтобы кто-нибудь чужой взял эти камни. В конце концов… — Он пожал плечами. — Да будет воля Аллаха.

— Ты сумасшедший!

— Нет. Я просто фаталист.

— Послушай, Али, ты сказал, что я честен. Но три четверти миллиона… Не думаешь ли ты, что это может сломить любую честность?

Али с нежностью посмотрел на друга.

— Странно, но об этом я просто не подумал.

Глава 2 Женщина на балконе

1

Проходя по длинным гулким дворцовым переходам, Боб Роулинсон чувствовал себя отвратительно как никогда. Знать, что у тебя в кармане лежит три четверти миллиона, было просто пыткой. Ему казалось, что каждый встречный догадывается о его тайне. Что мысль о драгоценной ноше написана у него на лице. Он почувствовал бы громадное облегчение, узнав, что на его веснушчатой физиономии не было написано ничего, кроме присущего ей добродушия.

Часовые у входа, лязгнув оружием, отдали ему честь. Боб шел вниз по главной, запруженной народом улице Рамата и отчаянно старался что-то придумать. Куда он идет? Что собирается делать? У него не было ни одной идеи, а времени почти не оставалось.

Главная улица была похожа на все главные улицы ближневосточных столиц. Смесь богатства и нищеты. Недавно построенные здания банков кичились собственным великолепием. Бесчисленные мелкие лавчонки торговали дешевой пластмассой. Детские ботиночки вперемешку с зажигалками. Тут же швейные машинки, автомобильные запчасти. Аптеки демонстрировали засиженные мухами дорогие лекарства и пространные аннотации о пенициллине и прочих антибиотиках. Очень редко попадались магазины, где действительно хотелось бы что-то купить, если не считать швейцарских часов последней модели, кучей сваленных в витрине. Ассортимент был столь велик, что одно это удерживало от покупки, — просто разбегались глаза.