Кошка на раскаленной крыше

БРИК (криво усмехнувшись): Потрясающе. Как никто! (Большой Папа кивает, будто он был уверен, что это именно так.) Она ездила с командой, только и делала вид, что она своя в доску. Носила на голове высокую шапку из медвежьего меха, кротовую шубку, выкрашенную в красный цвет. Экстравагантна бала до сумасшествия. Снимала танцевальные залы, и мы отмечали там наши победы, не отменяя банкеты, даже если мы, случалось… проигрывали… Мэгги – Кошка! Ха! Ха! (Большой Папа кивает.) А Скиппер… У него вдруг повторился приступ, доктора не могли диагноз, а я получил травму… Лежал на больничной койке и следил за игрой по телевизору. Видел, как Мэгги подсела к Скипперу на скамье запасных, когда его заменили: он еле ногу волочил! Меня бросило в жар, когда она повисла у него на руке! Дело в том, что Мэгги чувствовала себя покинутой – ведь мы с ней, в сущности, никогда не были друг другу ближе, чем двое людей, лежащих в одной постели… никогда не были ближе двух кошек на заборе. Итак! Мэгги не теряла времени и взялась обрабатывать беднягу Скиппера. Она вбила ему в голову дурацкую идею, будто мы – я и Скиппер – боимся секса, и у нас в этом плане не все в порядке. И бедняга Скиппер лег в постель с Мэгги, чтобы доказать ей, что это неправда!.. А когда у него вдруг что – то не вышло, так растерялся, что, видимо, и сам поверил во всю эту чепуху. Скиппер сломался, как прогнивший прутик… Никто так быстро не спивался, и никто так быстро не умирал от пьянства… Теперь ты удовлетворен?

БОЛЬШОЙ ПА (слушая эту историю с недоверчивой улыбкой. Смотрит на Брика): А ты удовлетворен?

БРИК: Чем?

БОЛЬШОЙ ПА: Этой полуправдой для дураков?

БРИК: Что же здесь полуправда для дураков?

БОЛЬШОЙ ПА: Чего ты не договариваешь? Чего – то не хватает в твоем рассказе.

БРИК (телефонный звонок раздается в холле, Брик вздрагивает и говорит, как будто вспомнив о чем – то): Да!.. Я упустил разговор по телефону со Скиппером, когда он пьяный позвонил мне и признался в этой истории. Я бросил трубку!.. Это был мой последний разговор с ним в жизни. (Телефон в холле продолжает звонить, кто – то поднял трубку, но слов почти не слышно.)

БОЛЬШОЙ ПА: Ты бросил трубку?

БРИК: Бросил! Господи! Ну и что?

БОЛЬШОЙ ПА: Вот в чем дело! Вот мы и добрались, наконец, до того, что вызывает у тебя отвращение. Ты, оказывается, лжешь самому себе. Ты! Ты вырыл могилу своему лучшему другу и столкнул его в яму! Ты даже не объяснился с ним!

БРИК: То была его правда, не моя.

БОЛЬШОЙ ПА: Его правда? О'кей. Но у тебя не хватило сил посмотреть правде в глаза.

БРИК: Кто может посмотреть правде в глаза? Ты сможешь?

БОЛЬШОЙ ПА: Не начинай сваливать на других свою вину, мой мальчик! Это не честно!

БРИК: А как насчет сегодняшнего поздравлений и пожеланий в день твоего рождения, когда все знают, кроме тебя, что это последний год твоей жизни!

Кто – то в холле отвечает, слышан смех по телефону, чей – то голос любезно отвечает: «Нет, нет, все это неверно. Это, конечно, ошибка. Вы с ума сошли». Брик внезапно приходит в себя и осознает, что он раскрыл отцу. Старается не смотреть на искаженное ужасом лицо отца.

БРИК: Пойдем… пойдем отсюда…

Большой Папа внезапно выхватывает у него костыль, как будто это оружие, из-за которого они боролись.

БОЛЬШОЙ ПА: Нет. Нет. Никого не выйдет отсюда. Что ты сказал?

БРИК: Не помню.

БОЛЬШОЙ ПА: «Поздравления в день рождения, когда все знают, кроме тебя, что это последний год твоей жизни»?

БРИК: А, дьявол, забудь, папа. Пойдем на галерею, поглядим на фейерверк в честь твоего рождения…

Небо освещается зелеными огнями фейерверка.

БОЛЬШОЙ ПА: Договори все до конца!

БРИК (глотая кусочки льда из стакана, глухим голосом): Дело свое оставь Гуперу, Мэй и пяти маленьким обезьянам. Вот все, что я хочу.

БОЛЬШОЙ ПА: «Дело свое оставь», говоришь.

БРИК: Все эти двадцать восемь тысяч акров богатейшей земли…

БОЛЬШОЙ ПА: Кто сказал, что я должен оставить свое дело Гуперу или кому-то еще? Мне еще жить лет пятнадцать – двадцать. Я тебя еще переживу. Еще придется тебе гроб покупать.

БРИК: Конечно… А теперь пойдем посмотрим фейерверк. Пошли.

БОЛЬШОЙ ПА: Наврали? Они наврали? О заключении из клиники? Они… они… нашли. Рак. Может быть… Рак?

БРИК: Ложь – это система жизни, в которой мы живем. Виски – один выход, смерть – другой. (Берет костыль из сразу ослабших рук отца и, шатаясь, выходит на галерею, оставляя за собой двери открытыми. Слышна песня «Собираем кипы хлопка».)

МЕЙ (появляясь в дверях): Ох, Большой Папа, это поют для вас.

БОЛЬШОЙ ПА (дико вопит): Брик!!! Брик!!!

МЕЙ: Он пьет на галерее, Большой Па!

БОЛЬШОЙ ПА: Брик!