Кошка, живущая на крыше

Он привстал, поднял меня. Я не удержалась, вскрикнув, опять упала на лавку. Ноги я уже чувстсвовала. Но это были кошмарные ощущения. Изутри их разламывало, кололо так, словно я на гвозди наступила с размаху. Невозможная боль, нереальная.

Но Витя опять поднял меня, настойчиво потянул к выходу.

И я пошла. Не ощущая ног совершенно, передвигаясь только на памяти о том, как это надо делать. И едва не вскрикивая от дикой боли. Как русалочка, которая обменяла хвост на ножки и была вынуждена испытывать жуткую боль от каждого шага по земле. Я ее в этот момент очень хорошо понимала.

Мы вышли в освещенную комнату, в которой царил страшный хаос. Деревянные стулья и стол были переломаны, стекла в окне разбиты. Валялась посуда, железные кружки с разлитым коричневым отваром. И кровь на полу. Много крови. Нереально много. Я уставилась на нее, открыв рот. Но голоса, слава Богу, по-прежнему не было, поэтому ни звука не издавала.

- Кать, отвернись, не надо смотреть, - Витя силой отвернул меня от жуткого зрелища, и тут я смогла рассмотреть его. И ужаснулась уже его виду.

Бледный, с запавшими глазами, разбитыми губами и ссадинами на лице. На виске кровь, засохла уже, волосы слиплись. В глазах тщательно сдерживаемая муть. Как он вообще на ногах стоит - непонятно. Словно в подтверждение моих подозрений, Витя пошатнулся, я попыталась его удержать, но , в итоге, сделала только хуже, потому что сама завалилась вперед, не удержавшись. И Витя не удержался, упал на спину, я на него, угодив локтем в грудь и выбив болезненный вздох. И так и замерла, тяжело дыша и плача от ужаса и боли. Витя сглотнул, перебарывая себя, и осторожно придержал меня за плечи, чуть отстраняя.

- Катюш, надо аккуратно. Встаем, давай, милая, давай...

Я в последний раз длинно всхлипнула и подчинилась. Перевалилась на спину, давая ему возможность встать. И тут же на меня совершили нападение. Неожиданное, но очень приятное. Маленький, пушистый, повизгивающий от радости комочек. Буся налетела на меня, восторженно облизывая лицо и крутя маленьким хвостиком.

Пока я подхватывала ее, обнимала и ощупывала на предмет повреждений, Витя успел прийти в себя и встать. И поднял меня, прямо с Бусей на руках.

- На выход, Кать, быстрей. Надо уйти успеть подальше.

- А... Там этот... - я это даже не ртом сказала, звуков не было по-прежнему, а , наверно, всей мимикой, так, что Витя понял. И ответил, мимолетно успокаивающе погладив по щеке:

- Я его вырубил. Вот только не знаю, надолго ли. И занести не смог в сарай, запереть. Здоровенный, скот. Так что связал только. Нам уходить надо, могут еще приехать. Они ждали.

Я, больше ничего не спрашивая, поспешила за Витей на улицу. Ну как, поспешила. Как может поспешить черепаха? Вот и я так.

На улице было уже темно. Я с удивлением вдохнула густой хвойный запах леса и подумала сначала, что оглохла. Такая тишина была. Невозможная для меня, как для городского жителя. Нереальная.

И темнота. Ни фонаря, ни лампы. Тихо, темно. Страшно. Я оглянулась неуверенно. Маленький домик, похожий на охотничий. И только оттуда свет. Из единственного окна.

Почему провели электричество в дом, но не подумали поставить фонарь во двор?

Эти странные вопросы, возникшие в моей голове, опять же, в полной мере указывали на то, что я еще основательно не в себе.

Витя потянул меня прочь от дома, к сараю.

- Постой здесь, я сейчас вернусь. Тихо только, милая, - он прислонил меня к стене,  опять погладил по щеке, - если услышишь что-то, и я не вернусь, иди к дороге. Она не асфальтированная, вон там, справа.

Я опять открыла рот, хотела сказать, спросить... Но голоса все еще не было. Витя помедлил, затем добавил:

- Если ничего не услышишь, и я не вернусь, тоже не жди. Уходи. Куда я показал.

Я вцепилась в его футболку, но он мягко освободился. И ушел в темноту, туть пошатываясь. А я осталась. Одна. Прижимая к груди взрагивающую собачку. И вглядываясь в непролазную темень.

И понимая, что, если он не вернется, я прямо здесь и умру. Никуда с места не сдвинусь. Никуда.

Но Витя вернулся. Совсем скоро. Я, мне кажется, успела только вдохнуть-выдохнуть пару раз всего.

Он нес довольно объемный рюкзак, двигался уже куда более уверенно и был напряжен.

Коротко ощупал меня внимательным взглядом:

- Ты как? Испугалась сильно? Пошли.

- Пить... - выдохнула я совершенно неожиданно даже для себя и замерла испуганно, настолько непривычно хриплый и страшный был у меня голос.

Он молча порылся в рюкзаке и дал мне бутылку воды.

- Несколько глотков. Не больше. Смочи горло и все.

Я сделала глоток. И поняла, что вот оно - блаженство. Прямо сейчас. На моем воющем от восторга языке. Отпила еще, чувствуя, как по горлу прокатывается волна живительная, сладкая, целебная. Забывшись, глотнула еще, и Витя отобрал бутылку. Молча спрятал ее в рюкзак. Ухватил меня за локоть. И повлек прочь, удивительно быстро для его состояния.

Я ничего не видела в темноте, спотыкалась без конца, в итоге Вите надоело меня ловить у самой земли, да и передвигались мы очень медленно, он постоянно оглядывался, вслушиваясь во что-то.