Кошка, живущая на крыше

Я выпустила Бусю погулять, села, растерянно оглядываясь. Вчера, в темноте, я не особо понимала, куда мы пришли. Оказалось, небольшая полянка в лесу, залитая утренним светом. С одной стороны заканчивался хвойный лес, а на другой - плавный переход в лиственный, знакомые каждому осинки и березки.

- Я вернусь сейчас.

Витя ушел в сторону, я проводила взглядом, не понимая сначала, открыла рот, чтоб спросить, куда, но вовремя замолчала.

Да уж, и мне, пожалуй, надо тоже... Сходить.

Огляделась растерянно.

Все же я - абсолютно городской житель. В лесу, конечно, бывала, но облагороженном, больше похожем на парк. И никогда - в дикой природе не приходилось ночевать. Так экстремально. Поэтому многие вещи будут в новинку. Надеюсь, что сосед мой - не такой же неопытный житель мегаполиса, как и я... Хотя, о чем это я? Парню восемнадцать, я жду от него опоры? Опытности? С ума сошла...

Тут я вспомнила, насколько уверенно он вел меня ночью, в непролазную темень, и как спас до этого... Как он сказал? "Вырубил его"? Он вырубил того мужика, что убил своего напарника? Да, именно так... Я оглянулась на шорох.

Витя выходил из кустов, вид у него был хмурый, а взгляд напряженный.

- Ты, если хочешь в туалет, то не медли, Кать, нам идти надо.

Я поднялась, со стоном, как старушка столетняя, и, хромая сразу на две ноги, поползла за ближайшие кустики в сопровождении довольной Буси. Она, кстати, имела бодрый вид и грязную мордочку. Не иначе с утра пораньше позаботилась о еде  для себя самостоятельно. Может, жучка поймала, или лягушку... Вот и говори после этого, что комнатные собаки - не хищники... Еще какие... Главное, чтоб плохо не стало моей девочке от такой диеты. Ну, надеюсь, мы скоро выберемся из этих диких условий...

Вернувшись, я выпила еще воды, напоила из ладошки Бусю, сьела кусок хлеба, который Витя вытащил из рюкзака, и мы двинулись дальше. В том же порядке. Витя - впереди. Я, с Бусей за пазухой, за ним. Шли мы медленно, потому что ноги мои болели сильно, и теперь, днем, видя, куда ступаю, я делала это горяздо соторожней, чем ночью.

Тропинки никакой не было, сплошной сухой подлесок, по которому довольно сложно было идти. Особенно в легких салатовых конверсах.

Пока шли, меня стали одолевать вопросы, которые вчера, от шока, в голову и не приходили.

Куда мы идем? Вернее, не так: Витя знает, куда мы идем?

Как он оказался в этом домике?

Где мы вообще? Он знает?

Где его сотовый? Или, может, сотовый любого из бандитов?

Гонится ли за нами кто-то?

Почему мы идем так быстро?

Почему не можем остановиться и дождаться помощи?

Вопросов было огромное количество, все они сумбурные и вроде бы важные, но я не стала их задавать по ходу движения, потому что все силы уходили на то, чтоб сдержать крики боли от каждого шага.

Да, мне по-прежнему было больно, но я терпела. Смотрела на спину своего спасителя, вертела в голове все вопросы, что задам ему, и молчала.

Мы прошли так примерно полчаса, после чего я начала запинаться сильнее обычного, и мы сделали привал.

Витя сел, передал мне воду, которой осталось совсем немного. И посмотрел на меня с ожиданием. Он тоже чувствовал мое нетерпение, мое волнение.

И был готов утолить и то и другое.

И я намеревалась воспользоваться этим по полной программе.

Пока у нас есть время.

Виктор, которого Виктором звал только отец, когда в детстве приглашал получать втык за очередные проделки, мама же звала Витенькой, а друзья уже давно обходились энергичным и коротким Вит, смотрел на самую странную женщину, которую когда -либо встречал за всю свою жизнь, и не знал, с чего начать.

Потому что понимал, вопросы сейчас начнутся из разряда: кто это такие? И что им от нее надо?

И уже только потом: как он сам здесь оказался? И куда они идут?

И если на второй блок вопросов он ответить мог, то вот на первый...

Кошка смотрела на него своими уставшими, но очень внимательными глазами, привычно погружая в некое блаженно-дурное состояние, совершенно не нужное сейчас. Ни в этой ситуации, ни в какой-либо еще.

Но Вит, прекрасно понимая происходящее, остановить ничего не мог. Смотрел на хрупкую маленькую девушку перед собой, и видел только ее нежную кожу, ее мягкие, несмотря на недостаток влаги губы, ее светлые, пушистые даже после суток в плену и ночного хождения по лесу волосы. И взгляд не мог отвести. А она не замечала. Как всегда. Все как всегда. Ровно с того момента, как увидел ее впервые.

Она и не помнила, наверно.

Совершенно точно не помнила.

Она тогда ему показалась такой... Не от мира сего. Прошла мимо него, задумчивая, красивая до боли. Его прямо сразу и убило. Прямо в сердце.

Двинулся следом, непонятно зачем, на автомате, забыв, что на нем защитные очки и комбез строительный.

А она мимолетно глянула, улыбнулась, легко и невесомо... И дверь закрыла прямо перед его носом.

А он остался. Стоял, смотрел. Забыв вообще обо всем. А потом пошел обратно в квартиру, где как раз красил стены. И весь день чувствовал себя, как под кайфом. Улыбался, дурак. И вспоминал маленькую беленькую кошечку, с которой теперь в соседях будет. И так хорошо было, легко.