Кошки не плачут

Как такое могло произойти?! Мы — злейшие враги, люто ненавидящие друг друга; еще недавно я мечтала о мучительной смерти Младшего Лорда! А он? При виде меня его так и переполняла ярость! Что же изменилось? Почему?

Стоило мне на миг закрыть глаза, и я снова видела его — лениво развалившимся в кресле, с багровыми всполохами огня в волосах, с глазами, из которых на меня смотрела бездна, полная крови и обещания… Какой у его был разбойничий, пиратский вид, как притягательно белела его гладкая, рельефная грудь в прорези вишневого шелка! И как странно и сладко было смотреть на своего врага снизу вверх, из кольца его сильных рук, ощущать собственную беспомощность — но на этот раз всем сердцем желать ее… Никто никогда не целовал и вряд ли когда-нибудь будет целовать меня так, как он. От этих поцелуев делалось страшно и весело, тело наполнялось огнем, а голова — туманом. Разве так бывает? У людей — вряд ли…

Когда он меня укусил, я думала, что умру от счастья. Я, Шеба Дикая Кошка, борец с вампирами, ярая ненавистница нелюдей!

Да… Встречаюсь с вервольфом и едва не переспала с вампиром. Мило.

— Слушай, Вик, — я, наконец, плюхнулась на табурет и устало потерла виски ладонями, — вчера между десятью и одиннадцатью ночи оборотень убил студентку на Кленовом Бульваре. Арк сказал, девчонка очень на меня похожа. Тебя в это время я нигде не могла найти. И какие напрашиваются выводы?

— Э… ты за меня волновалась? — догадался Вик. — Из-за оборотня, который бродит где-то рядом?

— Кретин! — вспылила я. — При чем тут это? Ты что, прикидываешься?

— Шеба, я ничего не понимаю. Конечно, ужасно, что оборотень вернулся, да еще и убил кого-то так близко к твоему Университету… Но в чем я-то виноват?

— Где ты был в это время?

— Я… я разыскивал Анж. — пожал он плечами. — Мы сильно поругались — я как раз к тебе собирался — и она убежала из дома. В таком состоянии она неуправляема и может наломать дров… в общем, я отправился ее искать и провозился до ночи. Она сама явилась часа в два, безобразно пьяная и злая. А не звонил я тебе потому, что у меня мобильник вдребезги разлетелся — выпал из кармана, когда я на мотоцикле ехал. Когда я вернулся домой, было уже поздно, я не хотел тебя будить. Думал, ты спишь. Знаю, я очень виноват перед тобой, но, сама понимаешь, Анж…

— Да не пошла бы на хрен твоя полоумная сестрица?! — грохнула я кулаком по столу. — Сколько ты собираешься с ней возиться — до старости, что ли? Она уже взрослая — вот я сама о себе забочусь, и даже Арк признает за мной право на самостоятельность! А Анж меня старше, между прочим! И вообще, с чего это она такая вся неуравновешенная? Нашла бы себе работу, парня нормального и зажила по-человечески, а не сидела у тебя на шее!

— Малыш, не все так просто, ты не понимаешь, не знаешь о ней всего… — начал было он, но под моим взглядом запнулся и принялся сверлить взглядом свою чашку с кофе.

— Я, как выяснилось, и о тебе совсем ничего не знаю, — с горечью произнесла я.

— Мы же сразу договорились, что не будем лезть в прошлое друг друга, нет?

— Я помню. Но если тайны этого прошлого настолько ужасны, они уже касаются и других людей. Я же тебе не чужая!

— Конечно, не чужая. Тем больнее было бы тебя потерять…

— Ты даже не попробовал мне что-то рассказать, объяснить. С чего ты взял, что я бы тебя бросила?

— Знаю.

— Дурак ты! Я же… я же тебя люблю. Я всех потеряла, кого любила, Вик. Все умерли. За что мне эти страдания, за что? Что я сделала?

— Ну, будет тебе.

Он неловко привстал со своего табурета, обнял меня одной рукой, а второй зарылся в мои волосы, пропуская их сквозь пальцы.

— Знаешь, вычитал где-то четверостишие, которое мне запомнилось. К вопросу о страданиях. Вот, послушай:

Перешагнув порог страданий,

Чашу до дна испив скитаний,

Выйдя живым из всех напастей,

Ты, наконец, достоин счастья.

— Красиво. И… мудро, — помолчав, заметила я. — Думаешь, я этот порог уже перешагнула?

— Уверен, — он улыбнулся и нежно чмокнул меня в макушку. — Мне кажется, ты подозреваешь меня в том, к чему я непричастен. Возможно, тебя кто-то сбил с толку, а?

— Возможно, — проворчала я, вспоминая слова Люция. Неужели он солгал? Или ошибся?

Внезапно на ум мне пришла дельная мысль.

— Слушай, а можно мне у тебя до вечера остаться? — спросила я у Вика. — Рэй дома нет, одной скучно. А часиков в семь-восемь ты бы меня отвез в кампус.

— Не вопрос, — кивнул он, — хоть до утра оставайся.

— Н-нет, лучше не надо. В этом доме ночью жутко, уж прости. В другой раз, ладно?

— Ладно, — вздохнул он. — Мне через час надо к заказчику съездить, кое-какие препараты закинуть — это часа на полтора точно. Ничего? Анж тебе мешать не будет, она обычно днем дрыхнет у себя, наверху.

— Я телевизор посмотрю, — с невинной улыбкой соврала я. — Езжай.

«За полтора часа я успею хорошенько осмотреть всю лабораторию», — подумала я мрачно. Чувствовала я себя просто отвратительно. Как преступница…

— Что это у тебя? — вдруг спросил Вик, рассматривая розовую полоску пластыря на моей шее. Я нервно прикрыла его ладонью, надеясь, что не слишком при этом покраснела. «Чертов Люций!»