Кошки не всегда молчат

Рике вскочила на ноги. В нос ей ударила отвратительная вонь – дерьмо, разложение, тухлятина, все это по отдельности дополняло и усиливало тошнотворный смрад. Рике отбежала от дома к калитке, зажмурившись. Запах почти сразу исчез. Она открыла глаза.

Если не смотреть особым зрением, то чёрных полос не было видно. Гнусный аромат тоже пропал. Звёзды выглядели как обычно, не зная, какая гадость пачкает их свет в облачных высях. Холодея от жуткого предчувствия, девочка зашла в дом.

Она разулась, повесила куртку на вешалку, и осторожно шагнула в гостиную.

– Ужин готов, – позвала её Ирма, услышав, как закрылась входная дверь.

Тихо ступая, Рике бочком села на стул в кухне. Краем глаза она посмотрела на Ирму.

Над головой у мачехи висел жуткий конус извращенной ауры. С потолка в него лилась струя вонючей чёрной гадости. Но сама Ирма оставалась в полном неведении о том, что творилось над её красивой головой.

Впервые Рике пожалела о своем нехитром умении. Не видела бы, и ничего не знала. В нос опять шибанул мерзкий смрад. Она опустила глаза на пасту с сосисками и салат, и сильный рвотный позыв чуть не вывернул её наизнанку. Рике вскочила, и помчалась в туалет.

– Это всё телевизор! – крикнула ей вдогонку Ирма. – Лучше не смотри новости – слишком много тяжёлых эмоций!

Рике знала, что дело не в телевизоре. Но рассказывать это Ирме не сочла нужным. Прополоскала рот (к счастью, всё же обошлось без рвоты).

– Мне не хочется есть, – сказала она Ирме из гостиной через дверь. Пустой желудок предательски заурчал. – Я к себе пойду пока.

– Подожди, – мачеха уже поела, и кормила сейчас Улафа с ложки. – Нам надо с тобой поговорить. Посидишь, пока Улле поест?

– Угм, – сказала Рике, и уселась на диван перед выключенным ТВ. Неожиданно стало зябко. Она сложила руки и сунула между коленками.

Ирма подошла и села рядом. Рике смотрела прямо перед собой, зарёкшись отсматривать любые ауры. Улле пристроился у дивана, и мать включила ему детский канал.

– Я понимаю, – начала Ирма, – что тебе неприятны плохие новости про Остланд. В конце концов, твоя мама осси, и ты наполовину тоже. Но не забывай, что ты ещё и наполовину норвежка. Мне не нравится, что в семье возникают разногласия по этому поводу. Хочу попробовать объяснить мою точку зрения. Хорошо?

– Угм, – отозвалась девочка.

– Не полезу далеко в историю – раньше моя страна, Поланд, была колонией Остланда. Поляне боролись за свою независимость, но осси всегда жестоко подавляли любые восстания. Потом империя развалилась, и красные дали независимость Поланду и Финланду. Не потому, что такие добрые, а потому, что у самих проблем было выше крыши. А как у них немного устаканилось – снова полезли к нам и к финнам. Получили по зубам, и злобу затаили.

Против желания, Рике слушала с интересом. Никогда ещё Ирма не углублялась при ней в такую историю и политику.

– Ну вот, а потом к власти в Дойчланде пришел Хитлер. Он договорился с красным Остландом. И когда Хитлер напал на мою родину в 39-м году, красные со своей стороны захватили половину Поланда, а Хитлер со своей. С дойчами поляне сражались, а красным осси сдавались без боя, думали, ничего страшного не случится. И осси многих офицеров, кто им сдался в плен, вывезли в местечко такое – Катынь, и там расстреляли. И красные снова напали на финнов, и там получили по зубам, сумели захватить лишь небольшой кусок территории.

Собирались коммунисты и на Хитлера напасть, но не успели, дойчи первые спохватились. И знаешь, что я тебе скажу, Рике? Правильно сделали. Надо было эту чудовищную страну уничтожить, от неё одни беды. Но их диктатор гнал своих граждан на убой миллионами, и в итоге осси дойчей задавили-таки, потому что звери они. И всю Восточную Европу оккупировали на полвека.

Ирма покачала головой.

– Сейчас об этом не любят говорить, но ты знаешь, сколько норвегов Хитлера поддерживали? Целая дивизия норвегская с осси воевала, чтобы красные сюда не добрались! Потом трусы их всех предателями объявили. Видкуна Квислинга, великого человека, который спас Норвег от войны с Дойчландом, расстреляли вообще.

Про Квислинга Рике знала. Предатель, который в годы оккупации был главой марионеточного правительства Норвега. А король руководил Сопротивлением из Островной империи, куда он с семьей успел эвакуироваться.

– Осси куда не приходят, везде свои порядки устанавливают. Бесчеловечные. Они и сами как не люди. Ты туристов их видела? Мрачные пьяницы, злые, не улыбаются никогда. Люди в Европе начали бунтовать против их порядков, так они их танками давили: в Венгрии в 56-м, потом в Чехословакии в 68-м, и у нас в Поланде в 80-м. Никого не жалели. Вторглись в Пуштунистан, за десять лет превратили цветущую страну в руины, там до сих пор воюют. Все режимы, которые они поддерживали, людей за рабочий скот держали, да за пушечное мясо. Поделом им, что гнилая их страна развалилась.