Кошки смотрят свысока

Нужно было вспомнить, на каком этапе операция провалилась, но пока у нее были более срочные дела: набранное вчера для храбрости просилось на лоно природы.

Аля высунула нос из палатки. Серый рассвет пробивался сквозь густые облака. Снаружи было гораздо свежее, чем внутри. Жаль, что вчера она не перехомячила пакеты назад. Теплая одежда была бы очень кстати. Кроссовки нашлись у входа, почему-то с насмерть затянутыми шнурками. Яницкая решила разобраться с ними позже и просто сунула ноги, как в тапочки, безжалостно заминая задники.

— …А ты чем расплачивался, совестью или сердцем? — услышала она насмешливый голос Зубкова, выбираясь из леса — до туалетной палатки она бы просто не добежала.  

Флэшбэком перед глазами вспыхнула картинка ночного разговора.

И всего, что последовало дальше. До момента отключения.

К слову, в таком контексте ее вчерашняя фраза расцветала новыми гранями.

Аля поежилась, растирая плечи.

— Ничем не расплачивался, — возразил Маркелов, который подсовывал свеженаломанные дрова в костерок. — Во-первых, не за что было. Альбина всего лишь перепугалась днем и боялась спать в крайней палатке, полагая, что туда могут заползти змеи.

О как! Нужно будет запомнить, чтобы показания не расходились.

— И что, она так боится змей, что ты ее даже со своим питоном не познакомил? — посмеивался Сава. — Ну ты оле-ень!

Сам ты олень, подумала Аля. Ей очень хотелось влезть в разговор и сказать, что с «питоном» Добермана она познакомится с огромным удовольствием. Но в более приватной обстановке и трезвом состоянии. А вот Савелий Иванович оленем безрогим как был, так и останется. Слова рвались наружу, но Альбина заталкивала их обратно. Потому что сказать Оленю Саве, что он козел, она всегда успеет. А вот подслушать, что о ней говорят, еще неизвестно, когда в следующий раз повезет.

— Во-вторых, вам-то какое дело до степени знакомства пани Яницкой с моим «питоном»?

— Говорят, старый конь борозды не испортит, — заржал Зубков. — Но это только при условии, что есть чем пахать. В смысле, что змей голову поднимает.

И он снова заржал.

— Вас-то почему тревожит вопрос моих эректильных способностей? — спокойно полюбопытствовал Доберман. — У вас же жена есть вроде? Или она чисто для вида?

— Остроумный, типа? — Сава явно злился, хоть и сдерживался. — Я, между прочим, из-за чьих-то недееспособных змеев должен был ночевать в палатке с Валиком.

До Яницкой не сразу дошло, что не с «валиком», а с Тином. Черт! Это значит, что все в курсе, что она спала с Алексеем. Вечер перестал быть томным. Об этом она, под влиянием "храбрости", не подумала... Придется всем объяснять, что между ними ничего не было.

…А если не объяснять?

— Леш, у тебя ничего теплого не найдется? — жалобно окликнула она от палатки, будто только что вылезла. — Холод собачий.

Это стоило провернуть просто ради того, чтобы увидеть выражение морды Зубкова. Представьте, мужик приходит на рыбалку, закидывает удочку, а из воды рыбка выпрыгивает и ему: «Уважаемый, перейди на другое место, а? Солнце заслоняешь».

…А что? Аля ничего такого не сделала.

Они встретились где-то на полпути: Альбина Яницкая и толстовка Алексея, снятая с доберманского плеча.

— Спасибо, зайка, — расцвела Аля, натягивая еще теплую вещь, и быстро коснулась губами его рта. Со слегка отвисшей челюстью.

…Вот теперь сделала!

Контрольный взгляд на парнокопытного Саву, и Яницкая потащила Добермана к костру.

— Ты не замерзнешь? — спросила она, усаживаясь рядом с ним и прижимаясь к теплому мускулистому телу.

В конце концов, был бы против, в палатку бы к ней не полез, правильно?

…Ну и что, что это была его палатка?

— Конечно, замерзнет. На улице же минус двадцать. — Это «Валик».

Алексей опустил взгляд к Але, быстрым движением заправил ей волосы за ухо и улыбнулся чуть поджатыми губами, дескать, бывает. И чуть коснулся ее макушки, словно стеснялся погладить.

— Ты сейчас тоже согреешься, — успокоил он, и от этого «ты» сразу стало тепло.

Валентин сел напротив и принялся нанизывать Алю на осуждающий взгляд, как шашлык на шампуры. Наверное, чтобы прожарить на чувстве стыда. Но, увы, не сработало. Возможно, остаточный эффект вчерашних возлияний. Альбина закрыла глаза и прислушалась к спешащему сердцу Леши.

А потом пригрелась. И уснула.

Второй раз она проснулась, когда к костру выбрались остальные. Судя по небу, с момента пробуждения прошло часа два. Она лежала головой на коленях у Добермана. Вокруг суетились и щебетали сонечки, вовочки, женечки и прочие представители фауны, но Але было глубоко всё равно. Она почему-то была счастлива.

Сборы и обратная дорога прошли незаметно, потому что внимание Яницкой было безраздельно отдано Доберману. Он, вроде, держал дистанцию и обменивался шутками с парнями, но иногда то невзначай касался руки, то убирал паутину с волос, то придерживал под локоток на спуске. Обычные действия неожиданно наполнились глубоким сакральным смыслом.

Микроавтобус с «Золотой рыбкой» уже ждал их. Яницкая сидела у окна и смотрела, как мужчины что-то обсуждают.