Кошки смотрят свысока

До сих пор это казалось Але диким. Кому потребовалось сбрасывать ее со скалы? Кому она перешла дорогу? Она, которая мухи не обидит. Аля всегда была конформисткой. Склонной к авантюризму, может. И немножко — к нарциссизму и капризам. Нуждавшейся в новых впечатлениях и эмоциях. Но в ней напрочь отсутствовали какие-то конкурентные качества. Она не была способна на борьбу за что бы то ни было. Или против чего бы то ни было. Ей было проще отказаться, чем спорить и воевать. Отказаться и найти себе что-то новое. Что-то такое, на что никто, кроме нее, раньше не претендовал. Она любила добиваться своего. И даже невозможного. Но так, чтобы бороться приходилось с обстоятельствами, а не с людьми. Ей нравилось менять мнение человека о себе. Но она не выносила противостояний.

Ледокол «Тяжелков» не был мужчиной ее мечты и порой тяготил своим вниманием. Но он, непримиримый боец за свою выгоду, был очень удобен Але: он брал на себя неприятную миссию отстаивать ее интересы перед другими заинтересованными сторонами. Она же была готова по первому требованию заплатить / отдать / отступиться. Поэтому Альбина категорически отказывалась понимать, кому из их компании могло прийти в голову ее убить. И главное, зачем?

— Как толкнули? — Алексей сел, сложив ноги по-турецки.

— Ну… обыкновенно… В спину рукой. Может, конечно, случайно…

— Аля. Тебя столкнули со скалы, и ты об этом говоришь только сейчас? — Альбина не могла прочитать интонации, с которыми говорил Доберман. Словно их вообще не было.

Яницкой сразу стало неуютно. Будто она была на допросе, а в глаза ей светил фонарь, как в фильмах по КГБ. Она не выносила, когда на нее давили. И когда обвиняли тоже не выносила. И когда упрекали. 

— Забудь, — отмахнулась она, откатилась от Алексея к краю кровати и села.

Это был не ее номер, совершенно точно.

К счастью, она была одета. Поэтому просто поднялась и пошла на выход.

— Ты куда? — схватил ее шустрый Маркелов.

— Леша, отпусти меня, пожалуйста, — она выдернула руку. — Я хочу к себе. Где моя сумка?

— Где-то в прихожей, — ответил он, и Аля двинулась к двери, нащупывая выключатель.

Но затормозила на полпути. Звук хромоты, сильной хромоты, был совершенно явственным.

— Что с тобой? — обернулась она. — Что-то с ногой? Ты поранился?

— Полгода назад, забудь, — отмахнулся Доберман с маской равнодушия на лице. — Аля, мы должны вызвать полицию. Если тебя действительно столкнули, то это называется «покушение на убийство». И требует расследования.

— Леша, мне всё равно, как это называется, — на душе́ Яницкой остался горький осадок. — Даже ты сомневаешься в моих словах...

— Я не сомневаюсь, — прервал ее Доберман.

— Я не собираюсь никому ничего доказывать, — проигнорировала его слова Аля. — Я не хочу разборок, выяснения отношений, допросов, недовольных «ментов», которым приезжая дурочка подарила гарантированный висяк. Думаю, что я уже достаточно отдохнула. На море хорошо, а дома лучше.

Она наконец увидела свою сумку и наклонилась за ней. Осталось обуться.

— Люся на месте? — неожиданно спросил Алексей.

— Какая разница, — отбрыкнулась от неуместных насмешек Альбина.

— Прошу тебя, проверь: на месте игрушка или нет?

Аля заглянула:

— Нет.

Удивительно, но Аля ничего не испытала от потери ленивицы, которая еще вчера была ее любимицей и наперсницей. Потеряла — и потеряла. Значит, пришла пора что-то менять в жизни. Эпоха Тяжелкова окончательно осталась позади. И что-то еще, что позволяло ей относится к игрушке как чему-то почти живому. Словно Яницкая внезапно повзрослела с подростка до своего возраста.

Вот что с людя́ми делает угроза смерти.

— Аля, боюсь, всё очень серьезно, — соответствующим тоном заявил Доберман. — Тебе необходимо обратиться в полицию.

Вот только не нужно на нее давить!

— Леша, иди к черту. Если всё серьезно, я лучше обращусь к СанСанычу. Он точно обеспечит мою безопасность.

Маркелов хмыкнул. Неприятно так. Саркастически.

— Ты не думаешь, что именно из-за него ты оказалась в этой неприятной ситуации?

«Неприятная ситуация»? Это называется «неприятная ситуация»?

— Леша, большое спасибо за то, что ты меня спас. Я осознаю, что из-за меня ты пострадал физически, я в долгу у тебя и после возвращения помогу тебе попасть к хорошим врачам. Время, которое мы провели вместе, было замечательным. Но, думаю, теперь пришла пора расстаться. Сегодня я планирую покинуть эту гостеприимную базу и вернуться в родной город. Мы обязательно увидимся дома. Будь здоров.

Она закрыла за собой дверь снаружи, нащупала в сумке карту-ключ и спряталась от мира в своем номере.

Фортуна была к ней благосклонна.

Ей удалось взять билет на вечерний обратный рейс.

Всего двенадцать часов, и этот кошмар закончится.

Глава 30, в которой Доберман берет след