Кошмар: моментальные снимки

Очень резко я просил их не вмешиваться в мои дела и мою жизнь, говорил, что, вернувшись домой с войны, могу сам принимать решения и пожинать плоды своих ошибок. Я говорил, что всё для себя уже решил, что они ничего уже не могут изменить. И что для них будет лучше прекратить попытки управлять мной, оставить всё как есть и уделить мне немного своей любви и поддержки.

В конце концов, они отступились и попытались свыкнуться с моим решением. Но радости у них это не вызывало.

Мы назначили свадьбу на 12 декабря 1967 года в 1-ой Методистской церкви Баррингтона. Мэрилу была католичка, но после развода её отлучили от церкви. Она сказала, что ей всё равно, где выходить замуж, лишь бы это было в церкви.

Мне не приходило в голову, что мы торопимся с женитьбой. Я просто любил Мэрилу.

Армия сожрала почти два года моей жизни, и я хотел наверстать упущенное время. Кроме того, я думал, что после года активной переписки мы хорошо знаем друг друга.

В мыслях моих Мэрилу была для меня и любимой, и лучшим другом. Находясь в разных уголках света, мы вместе превозмогали войну. В какой-то мере она принадлежала только мне. Ни армии не вычеркнуть её из моей жизни. Ни вьетконговцам уничтожить. Я мечтал, что если мы поженимся, то она будет существовать только для меня, а я — для неё. Только на неё я мог положиться, только её мог любить, заботиться мог только о ней, ибо всех товарищей я растерял на войне.

Я не хотел больше страдать от потерь.

Однако перед самой свадьбой я чуть не сдрейфил. Сидя в служебке и дожидаясь своей очереди к алтарю, я вдруг заметил открытое окно.

Мой брат Тим, которого я всегда звал Джейком, был рядом со мной, он прочёл мои мысли.

— Сынок, — сказал он, — если хочешь смыться, у тебя есть шанс. Лезь в окно и беги, никто тебя не осудит.

Он застал меня врасплох. Я смутился.

— Кто? Я? Бежать? Ни за что…

Он рассмеялся. Я тоже. Мы тут же об этом забыли. А через минуту, не осознавая, что делаю, я прошёл в южное крыло церкви и мы с Мэрилу произнесли свои «да».

Мы не только обменялись кольцами во время венчания, но и горскими браслетами. Мэрилу считала, что это придаст таинственности нашим отношениям, свяжет немного с Вьетнамом, который познакомил нас.

Эта мысль мне очень понравилась!

Для такого торжественного случая церемония была коротка. Были только наши родители, её свидетельница да мой брат в качестве свидетеля.

Мы вышли из церкви, а мне не верилось, что мы с Мэрилу муж и жена.

Всё получилось так легко. Слишком легко.

За какие-то минуты я не только получил жену, но и готовую семью. Теперь у меня появились обязанности, и они меня пугали.

Медовый месяц был недолгим. Просто мы остановились в мотеле «Дельфин» в Найлсе и всю ночь занимались любовью. Утром мы были никакие. Ноги не держат, живот болит — еле позавтракали.

Мы жили в доме её родителей и спали на большой двойной кровати. Остаток отпуска мы ходили на вечеринки, днём — в кино, а однажды в субботу взяли с собой Тину и поехали в «Аквариум» в Чикаго. Мы объедались пиццей, пили кока-колу, каждую ночь занимались любовью и не заметили, как подкатил конец отпуска и пришло время возвращаться в армию. Нужно было служить ещё несколько месяцев.

За пять дней до Рождества в аэропорту О'Хэйр я поцеловал жёнушку и поднялся на борт самолёта, вылетающего в Вашингтон, округ Колумбия (далее — автобусом в Форт-Мид, штат Мэриленд), завершать последний отрезок армейского пути. Мэрилу обещала, что, как только я устроюсь на новом месте, они с Тиной переберутся поближе к базе.

Это было не лучшее время года для возвращения в казарму. Меня приписали к роте, состоящей из одних чёрных. Спали мы в большом помещении, и у парня на соседней койке была радиола на 45 оборотов в минуту, от которой мне хотелось лезть на стенку. Он всё время крутил одну и ту же пластинку, повторял её как мантру, — до подъёма, после обеда, вечером перед отбоем. Это была песня Марвина Гея «До меня дошли слухи», и никогда ещё в жизни мне так не хотелось стереть кусок пластмассы в порошок!

По документам, полученным во Вьетнаме, на проезд выходило 170 долларов. Когда я оформлялся в 9-ую бронекавалерийскую дивизию, выяснилось, что я должен армии 162 доллара, потому что проезд на автобусе из Форт-Дикса в Форт-Мид стоил всего 8 долларов. Я же потратил все дорожные деньги на перелёт из Филадельфии в Чикаго и Вашингтон. А как ещё мне можно было выбраться домой в отпуск и вернуться назад?

К счастью, меня попросили самому перенести мои бумаги из кабинета в кабинет, и когда я узнал, сколько остался должен, то разорвал бумажки в клочки и спустил в унитаз.

Меня посадили на оформление прибывающего личного состава, и целыми днями напролёт я был занят приёмом ветеранов Вьетнама.

В Сочельник и Рождество мне выпало стоять в карауле у склада. Шёл мокрый снег с дождём, и мне было одиноко как никогда. Я вернулся из Нама, только что женился, и армия уже успела разлучить меня с Мэрилу. Навалилась тоска зелёная, и мне было горько за себя.