Кошмар на улице Зелёных драконов (СИ)

— Не серди госпожу! — долетело со стороны. — Твоя мать давно умерла, и твоих детей некому будет поддерживать.

— Если бы… — голос юноши дрожал. — Если бы Великий генерал поверил, что десяток богов не сможет одолеть десятитысячную армию демонов, которым донесли о плане расположения построек Императорского Старого дворца, он бы… он бы не был таким великим. И не сгинула бы… армия демонов в стенах… стенах обрушившегося Старого дворца.

Уходящий господин остановился. Насмешливо вопросил:

— Хочешь переписать историю?

— Нет… — глухо донеслось из—под прядей слипшихся волос. — Я помню свое место, господин. Но даже при этом… — он ощутимо всхлипнул. — Даже при этом я хочу, чтоб в архиве Нового дворца лежал маленький свиток с двумя иероглифами на бирке его: «Приносящий величие». Вэй и Мин.

— Глупый мальчишка! — язвительно бросил господин в зеленых шелках, уходя.

— Глупый… — глухо донеслось до него.

Тусклый свет узкой луны сполз по простому клинку и отразил на нем улыбку.

Уже далеко уходил господин, шепча что—то смеющейся девушке, когда внезапно ему кто—то преградил дорогу.

Юноша, надо отдать ему должное, не завопил, оказавшись в пекле огненного столба.

Ахнула, отпрянув, юная небесная фея:

— Да он же сгорит!

— И поделом ему! — проворчал мужчина в зеленых шелках с играющими золотыми драконами.

— Только одна просьба! — кусая губы, сжав кулаки — меч его уже давно расплавился и стек, прожигая его сапоги и испепелив кожу ступней до костей — глухо сказал юноша. — Только одна просьба — и я больше никогда ничего у вас не попрошу, ни в этом тысячелетии, ни в последующих.

— И что же это? — господин в зеленых шелках усмехнулся.

— Подарите мне гуцинь, господин! — юноша дерзкий пал на колени, головою согнулся до земли. Сам склонился в самое пекло огненного столба.

— Почему же? — невозмутимо спросил мужчина, наблюдая за ним, за тем, как вспыхнули волосы юноши и лопалась, краснея, кожа его рук, лица.

Всхлипнув, полураздетая фея отвернулась, боясь на это дальше смотреть.

— Потому что им не интересуется он.

Господин в зеленых одеждах расхохотался.

Уже сгорела одежда на юноше, и пальцы прогорели до костей, облысела голова и въелся в трескавшуюся кожу на черепе запах сгорелых волос.

Исчезла огненная тюрьма. И появился возле скрючившегося, покрытого ужасными ожогами, юноши, прекрасный гуцинь из светлого—светлого дерева.

Смеясь, ушел господин в зеленых шелках.

Дрожащею рукою дотянулся до струн Вэй Мин…

Дрожали струны, когда на них падали слезы.

Теперь уже не разберешь, где сон, а где — реальность…

От глухого удара дерева о каменную столешницу юноша дрогнул, голову поднял.

Тот стоял рядом, снова в черном ханьфу. Снова заплетены в четыре косы пряди черных волос от виска и до середины лба.

— Духи—слуги уже шепчутся, когда же ты уже приведешь на праздник армию демонов? — скривился Вэй Мин, изящные пальцы оторвав от струн. — Верно, в Преисподней уже нарожали и нарастили новых?

— Я просто не могу до сих пор себя простить, — юноша с вытянутым, узким, но хрупко—красивым лицом плюхнулся на каменную скамью возле него, пристроил бок о бок к нему из темного дерева гуцинь. — Ты теперь никогда на уроки боев не приходишь, хотя вроде так их любил! Слушай, если драться больше не хочешь, может, мы сдадим Великий Экзамен вместе хотя бы по музыке?

— Ты же ее ненавидишь! — кривая ухмылка.

— Ненавижу! — тяжелый вздох, потом радостный блеск в глазах. — Но я мелодию целую разучил! «Небесный лекарь» называется!

Голову подперев тыльною стороною левой ладони, первым занявший беседку, затерявшуюся на склонах гор, посмотрел на него так насмешливо, чтоб того насовсем уже с края каменной скамьи сдуло. И чтоб навечно.

Но юноша с вытянутым лицом осторожно и робко пальцы изящные на тонкие струны опустил.

Шумно выдохнул юноша в тускло—сером, с легкими, серебряными круглыми символами долголетия.

Но тот доиграл. Почти.

— У тебя странное исполнение, — нахмурил изящные брови Вэй Мин. — Так не играет никто на Небесах.

— Зато ты сказал мне еще две фразы! — хитро сощурился неумелый музыкант.

Юноша в тускло—сером посмотрел на него как—то странно, но промолчал. — Хочешь, я еще выучу? И мы пойдем с тобою на Экзамен…

— Я не пойду на Великий Экзамен, — изящные пальцы снова легли на струны светлого гуциня. — Господин мне запретил.

— Да как он мог?! — юноша в черных одеждах вскочил, глаза сердито сверкнули, став голубыми на миг, с узким зрачком.

Долго молчал Вэй Мин. Долго молчал и второй. Ветер осторожно трепал черные волосы обоих.

— И ты теперь… вечно будешь меня игнорировать? Из—за отца?

И, вскрикнув, отшатнулся от подхваченного и раскрытого веера. Едва уклонился от изогнутых лезвий—клыков, выскользнувших из реек.

— И ты даже научился драться на боевом веере?! — ахнул радостно общительный. — И даже левою рукой! Какой красавец! — обошел мимо мрачно поджавшего губы Вэй Мина. — Кстати, а почему именно левой? Кто на Небесах дерется левою рукою? Из известных мне мастеров…

— Ты обычно дерешься правой, — сердито отвернулся юноша в тускло¬сером.