Кошмар на улице Зелёных драконов

— Но Яо Чуан сказал… сказала, что тебя зовут Ло Вэй!

— Ты б хоть сначала спросил, как мое имя пишется! — кривая ухмылка. — Тащишь в свой дом и свой храм кого ни попадя! Старший брат на тебя обиделся.

— Почему ты не желаешь признать, что наш старший брат — это ты? — вскричал я возмущенно, вскочив.

Голова от потерянной крови и ци закружилась.

Я не сразу понял, что меня удерживает каменный жезл, сложившийся из подтянувшихся мелких обломков стены.

— Потому, что ты — водяной дракон, а я — земляной! — возмутился Ло Вэй, сел, поморщившись. — Какой же ты тупой, мальчишка!

— Так… — я расплакался. — Так моего старшего брата не существует? Это… это просто был предсмертный бред? — отчаянно ухватился за туловище огромного каменного дракона.

Все плыло. Душа опять пошатнулась. Замигали кровавыми отблесками капли ци из ауры вокруг. Мир вокруг стал блестяще—кровавым.

— Почему же? — он вроде просто ногу мою невольно своей задел, подвинувшись, а у меня уже мир стал ясным и четким. — Ты сам сказал: брат отпаивал своей кровью тебя несколько дней, а в крови хранится и живет часть души ее обладателя.

— Но где же? — сжав кулак, ударил по боку каменного дракона — и отшатнулся, взвыв, прижал к себе обожженную руку. — Где же тогда мой старший брат?..

— Сколько лет назад его сбросили в Бездонное ущелье?

— До моего рождения явно. Это было где—то семьсот лет назад.

— Семьсот лет назад… — он сощурился, взглянув на меня с внезапно вспыхнувшим интересом, нет. мимо меня смотрел. — Ты знаешь, сложно продержаться там столько и не умереть. Большинство тех, кто пришел до меня и после, стали чьим—то кормом… — голову на бок дракона статуи откинул, устало прикрыл глаза. — Выживали те, кто был готов убить других… других богов… других несчастных узников этого места…

— Что… и мой старший брат?.. — вскричал я потерянно.

— Из тех сотен богов и духов, что я увидел, выжили только двое… — он, поморщившись, глаза открыл, взгляд его застрял где—то на стене или провале в обрушенной стене храма. — Их скинули в один день. Их в первый же день подкараулили я и… не важно теперь имя, — криво усмехнулся. — Имя сдохшего в Бездонном ущелье бога становится уже не важно. С момента нашего свержения с Небес… но эти двое сумасшедших убили его… он напал первым… я только стоял на скале и смотрел… мне просто было интересно. Они… они не хотели убивать друг друга. Я, смеясь — меня забавляла возня этих мальчишек — сказал, что выжить в этом месте можно только убив другого и завладев его душой. Тогда… — он как—то горько и отчаянно рассмеялся. — Тогда этот глупый мальчик предложил другому убить его и сделать из его плоти меч. Поклялся, что он добровольно станет духом его меча, будет служить ему. Таким способом они оба как—то смогут жить, но второму не придется жрать его душу: душа духа меча и так будет принадлежать ему. И тогда… — засмеялся, внезапно расплакавшись. — Тогда эти двое меня убьют!

— И ты… — я шумно выдохнул — иногда он пугал меня — и робко уточнил: — И ты их сразу убил?

— Зачем же? — усталая улыбка. — Они были смешные. Самые смешные узники Бездонного ущелья из всех, кого я видел. Я сделал вид, что ушел кого—то другого убить, а когда вернулся, то этот феникс поджидал меня, уже держа в руках новый меч. Мощный получился артефакт…

— Но ты убил его! — я сердито отвернулся, устало опираясь на статую, вырезанную в честь кого—то из моих предков.

— Зачем? — внезапно фыркнул он. — Это были интересные мальчишки! Я… ненавидел их… — снова голову запрокинул устало, притворяясь, что случайно прикрылся рукавом, а сам убрал брызнувшие слезы. — Я… им завидовал. И мощи от их внезапно вспыхнувшей глупой дружбы, от сияния души того придурка, пожертвовавшего своей жизнью, чтобы спасти совершенно незнакомого ему бога, хватило, чтобы он выстоял первый поединок со мной! И второй… а потом ему пришлось начать убивать других и пожирать их души, потому что его силы иссякли после схваток со мной, а он слишком сильно хотел жить… благородство его приятеля того феникса не уберегло, — он рассмеялся, наконец—то на меня взглянув. — Благородство — редкая штука. Оно поет в чьем—то сердце и словах только до тех пор, покуда над этим болтуном не нависнет смерть!

— Но ты любил их, — я улыбнулся, внезапно поняв. — Это… это были твои любимые соперники, Ло Вэй?

— Были… — он вздохнул. — Только феникс недавно сдох.

— Ты… — вздрогнул. — Ты его убил?

— Он был моим соперником, — глухо ответил он, — а Властелином Бездонного ущелья мог стать только один. Он стал слишком сильным… мой враг… — криво усмехнулся. — Мой лучший друг… эта—то зараза издохшая почти отказывалась со мной говорить. Они двое несколько столетий были грозою и легендой Бездонного ущелья. Жаль… — шумно выдохнул. — Издохли оба.

Какое—то время мы молчали.

Он отвернулся, смутившись внезапного своего признания. И я молчал, переваривая ту печальную историю отчаянной чьей—то дружбы. Я бы… я бы мог отдать жизнь, став духом меча незнакомца? Наверное, не смог бы.