Кошмар нашей настоящей жизни

— Можешь встать?

— Нет, брат.

— Ну, идти сможешь?

— Нет.

— Кружиться голова?

— Голова не кружиться! Надо найти эту твою новую пассию! Она мне лекарство обещала дать.

— Знаешь, в Африке есть с таким именем страус!

— Да, у неё имя Сомалия же! Сомалийский что-ли?

— Да.

— Спасибо тебе! А ты мужчину себе нашла?

— Один раз живём и нафиг такая жизнь, чтобы быть мясом для секса и развития мужика?

— Перестань.

— Да легче убить его и получить хоть опыт развития в преодолении смертельных мучений, но свободной женщиной!

— Не бери с меня пример!

— Ты тоже не женился!

— Я сделал, что мог! Каждый бы на моём месте попытался хотя бы что-то сделать! Я знал, что делаю, но у меня мало практики, точнее как таковой её вообще не было. Я убийца, я убиваю и занимаюсь в лаборатории синтезом веществ, создаю лекарства лишь теперь. Больше ворую, конечно. А Владимира поджигал практически впервые. Поэтому, очень прошу, не делай глупости, не убегай от себя! Женщина — настоящий человек и чем бы люди не были до полового разделения, рожали и тогда, а значит женщина была первой и имеет право убить нерадивого мужа. Просто ради свободы, потому иначе это никогда не прекратится и не важно кто что считает, не важно какие иллюзии внушает общество — правда есть правда. Все рождены свободными и убить за свободу ублюдка — это свято.

— Это даже выше святыни, потому что все равно, что спасти себе жизни и остальным преподать урок, что текущий порядок является для людей смертельным. Рабы часто убивали своих хозяев даже сами умирая, но именно так было пресечено рабовладельчество поколениями, так что, если сам не хочешь так жить сделай это и ради остальных.

— Убивать в этом случае нужно без злобы, потому речь о защите своей жизни, — продолжил Антон, — где-то наконец-то восторжествовала справедливость…

— Только поэтому?

— Не задавай глупых вопросов! Идём!

— Я считаю, что у всей этой трусливой толпы за нашими окнами атлантизм от этих пришельцев…

— Стоп! Стоп — стоп! Это заблуждение! Возьми атмометр и смерь уровень испаряемости. Это — во-первых! Во-вторых, каждый делает то, что умеет, что может! Ну, а в-третьих, — Что вот с ними могло приключиться?

Он не знал, но тем не менее он был рад за Августу, которая успешно обеспечивала семью теперь тоже, освоив вязание одежды машинного типа. Антон часто размышлял о вопросе похоти у людей и не естественной, а чрезмерной. Маньяки, женщины лёгкого поведения, почему они этим прямо одержимы? Эх, знал бы он, в какой замкнутый круг загоняют человечество морально. Им и другого ничего в жизни и не остаётся, но при этом, люди не теряют достоинство.

— Я это уже сама почти забыла… ладно, я ведь твоя должница! Большинство женщин это тоже делают! Открывать людям глаза на махинации и преступления. Но получилась, что стала я сама преступницей, преследуемой фараонами по твоей репутации!

— Мужчины теряют достоинство по-настоящему, потому что их суть защищать женщину по любви, а им просто остаётся искать удовлетворение процессом.

Однако одно он предполагал — это какая-то у людей психологическая болезнь и исповедь от неё им не помогает, а лишь причиняет незаслуженные муки совести. У всех равные возможности и обстоятельства в жизни и мы не можем знать в какой замкнутый круг кого загнали, как и над кем в этой жизни издеваются «Высшие люди», которые именуют себя «Высшими силами». Антон чувствовал, что все же что-то разрешилось, что-то встало туда, где должно стоять и перестало работать то, что и не должно было работать на самом деле. Все встало на свои места и что-то начиналось по-настоящему в тоже время. Он искренне молился за Аву и её сестру, чтобы они смогли жить на самом деле, по-настоящему хорошей жизнью.

Рассеянный склероз у Антона перестал прогрессировать и память начала восстанавливаться, но поражённые участки мутировали, и он видел смерть теперь явно и стабильно.

— Господи! Что ж ты натворила? — говорил он сестре.

— Что нужно было! — отвечала она ему, — Я отказала в ласках главному полицаю, разбила стекло, выбросила ключи и убежала!

— Давай я его ещё укушу! — шутил Антон.

И всё шло своим чередом… Всё шло своим чередом…

Эпилог

Антон начал жить с женщиной, помогая Августе устроить свою жизнь, как Мцыри, который монастырю предпочёл свободу, потому что и сам считал, что все люди рождены свободными и никогда свою жену не ругал и не бил у себя дома. Вспоминал он о любимой, кушая по дороге домой цукаты…