Кошмар По-эта

Необыкновенно разумное, невыразимо безумное – только былые боги могут сказать, насколько. Ослабевшая, тончайшая тень, корчащаяся в руках, которые и не руки вовсе, и слепо пронесшиеся мимо наводящего ужас полуночного мрака гниющих творений – трупов миров с язвами на местах городов – погребальные ветры, что задевают бледные звезды и гасят их мерцание. За мирами – смутные призраки чудовищных существ; едва заметные колонны нечестивых храмов, что покоятся на безымянных скалах на самом дне пространства и взметаются до головокружительного вакуума над сферами света и тьмы. И по всему этому бурлящему кладбищу вселенной раздается приглушенный, сводящий с ума барабанный бой и пронзительный монотонный вой богохульных флейт из немыслимых темных покоев по ту сторону Времени; отвратительный грохот и завывание, под который медленно, неуклюже и нелепо танцуют гигантские, мрачные конечные боги – немые, бездумные горгульи, чья душа есть Ньярлатхотеп.

To Zara

(Inscribed to Miss Sarah Longhurst – June 1829)

By Edgar A. Poe (?)

I looked upon thee yesternight
Beneath the drops of yellow light
That fell from out a poppy moon
Like notes of some far opiate tune.
I looked and sighed, I knew not why,
As when a condor flutters by,
And thought the moonbeams on thy face
Timid to seek thy resting-place.
O sacred spot! Memorial bower!
Unsuited to the mocking hour
When winds of myrrh from Tempe’s lake
Stir soft, yet stir thee not awake!
Thy clear brow, Zara, rests so fair
I cannot think death lingers there;
Thy lip as from thy blood is red,
Nor hints of ichors of the dead:
Canst thou, whom love so late consumed,
Lie prey to worms – dissolved, entombed?
And he, whose name suffused thy cheek
With ecstasies thou couldst not speak;
Will he in fancy hold thee ever
Fair as thou art, decaying never,
And dreaming, on thine eyelids press
A tribute to thy loveliness?
Or will his fancy rove beneath
The carven urn and chiselled wreath,
Where still – so still – the shroud shall drape
Grotesque, liquescent turns of shape?
No, Zara, no! Such beauty reigns
Immortal in immortal fanes;
Radiant for ever, ever laden
With beams of uncorrupted Aidenn,
And naught that slumbers here tonight
Can perish from a lover’s sight.
Where’er thy soul, where’er thy clay
May rise to hail another day,
Thy second soul, thy beauty’s flame,
The songs of passionate lutes shall claim;
Pale, lovely ghost – so young, so fair,
To flutter in sepulchral air —
To flutter where the taper dies
Amidst a mourner’s choking sighs!

К Заре

(Посвящается мисс Саре Лонгхерст – июнь 1829)

Эдгар А. По (?)