Кошмарный Квартет

– Ну, допустим… это чересчур. Положи его обратно, Тимоти, – девочка называла его так, когда дела были совсем плохи. – Немедленно!

Тим так и сделал, вернув безногого майора Дженсена женщине за столом.

В этой жизни – да и в загробной тоже – бывает сложно предугадать, чем один-единственный выбор обернётся для нас, пока не станет слишком поздно. Если бы Тим купил безногого майора Дженсена, возможно – только возможно, – он мог бы пропустить ту проклятую вещь, из-за которой начались все его проблемы. И ужас. И кровопролитие. И всё остальное, ради чего ты читаешь эту книгу. Но тогда не было бы этой истории. Точно не той, которая называется «Ловушка Лонгана». И, стоит признать, название «Безногий майор Дженсен» как-то не звучит.

Уилла уже устремилась за итальянским мороженым, когда Тим приметил вещичку на другом конце рынка. Она манила как холодный лимонад в жаркий летний день. Тим направился прямиком к ней, а растерянная Уилла за ним, отставая на пару шагов.

Она лежала среди разных безделушек, которые не имели никакого отношения к игре. Бейсбольная перчатка-ловушка, очень старая с виду. «Годов так пятидесятых», – предположил Тим и попал в точку.

– Тысяча девятьсот пятьдесят пятый, – сказал лавочник, словно прочитав его мысли.

Тим поднял голову и увидел пожилого мужчину в джинсовом комбинезоне и потрёпанной бейсболке, криво сидящей на его голове. Тим собрал всё своё мужество, – да, ему потребовалось мужество, – чтобы спросить, можно ли взглянуть на неё.

– Ты и так на неё смотришь, дружище, – ответил лавочник.

Уилла прошептала ему на ухо:

– Держу пари, эта штука тоже старинная.

Конечно же, она его дразнила. Но шутки очень быстро прекратились, и теперь даже Уилла готова была скинуться на неё. Она увидела выражение лица Тима. Перчатка очаровала его.

– Можешь взять в руки, если хочешь.

Тим взял ловушку, как ребёнок, который спустя долгие годы нашёл свою первую игрушку. Та была огромной – возможно, устаревшей моделью перчатки аутфилдера[4], – и в отличном состоянии, если не считать ржавого пятна у запястья. На ней даже сохранилась фабричная шнуровка. И сами пальцы. Их было шесть.

Впрочем, больше всего Тима привлекала её история. Он узнал картинку на ладони: номер тринадцать и змея, обвивающая бейсбольную биту. Сомнений почти не оставалось: это была ловушка Лефти Лонгана!

Вам, не фанатам, должно быть интересно, кто такой Лефти Лонган. Не надо лезть из кожи вон от любопытства. Если расскажу сейчас, испорчу весь ужас… то есть всё веселье.

Лавочник прочёл выражение глаз Тима. Или, может, его выдал рот, открытый как у рыбы, готовой проглотить крючок.

– Примерь, – предложил он.

Уиллу начала колотить дрожь, и это была не просто девичья впечатлительность. Она почувствовала первый в жизни настоящий всплеск того, что называют женской интуицией. Что-то было не так с этой перчаткой… и со стариком, который её продавал.

– Тимоти, пойдём отсюда, – Уилла потянула его за рукав. – Прямо сейчас.

Обычно Тим тут же уходил, а вопросы задавал потом. Но в этот раз он не мог. Настолько притягательной была ловушка Лонгана.

– Давай же, – настаивал лавочник, – надень её.

Тим так и сделал, продев пальцы в пять из шести отверстий. Мягкая кожа мгновенно подстроилась под его руку. Тим не знал, как это объяснить, ведь на первый взгляд перчатка казалась вдвое больше его руки. И всё же она села идеально. Но то, что случилось дальше, было самым жутким моментом его жизни. Тим мог бы поклясться, что из его ладони прорастает шестой палец.

– Кажется, ты ей понравился, – сказал лавочник. Он приложил обе руки ко рту. – Плэй бо-о-ол![5]

Тим изобразил игру в поле и живо представил, как взревела толпа.

– Сколько хотите за неё?

Уилла встала между ними, спиной к лавочнику.

– Нам нужно идти, Тимоти.

– Может, это тебе нужно идти? – сказал он незнакомым, уверенным голосом. Ноги Уиллы стали ватными. Помните дрожь, которую она ощутила недавно? Она не шла ни в какое сравнение с этой. Правда жалила, как зубная боль: Тим решил, что перчатка принадлежит ему. Дальше случилось нечто странное.

– Спрашиваю последний раз! – пролаял он. – За сколько ты выпустишь этот кусок хлама из своих древних сморщенных рук?

Уилла не могла поверить собственным ушам. Тим мог быть разным: ленивым, неуклюжим, временами глупым – но грубости от него никак нельзя было ожидать.

– Я не могу взять за неё меньше, чем… пятьдесят долларов, – ответил лавочник.

– Пятьдесят, – повторил Тим. – Пятьдесят.

А потом он сделал то, от чего у Уиллы перехватило дыхание, и не в лучшем смысле. Он выудил из кармана пятидолларовую купюру, смял её в шар и бросил под ноги лавочнику.

– Это всё, что тебе положено, – сказал он тем же твёрдым голосом. – Скажи спасибо. Если бы я решил с ней сбежать, ты никогда бы меня не поймал. Ни за что на свете.

И с этими словами Тим пошёл прочь, посчитав перчатку своей.