Кошмары

Они сели, чокнулись стаканами и выпили. Стив поморщился – ему пойло явно не пришлось по душе; но Олислагерс сделал другу одолжение и выпил, не дрогнув лицом. Он сначала рассказал о походе в город, потом – что видел по дороге, затем перешел на другие темы, помянул Нью-Йорк и остальные города. Стив старался не терять нить разговора, хотя то, чем он был про себя занят, не отпускало его ни на мгновение.

Постепенно почувствовав легкое опьянение, фламандец решил изобразить серьезное – стал смеяться, петь, приплясывать на якобы нетвердых ногах. Наконец, сделав вид, что очень устал, он бросился на кровать. Потянувшись за книгой, он сказал, что хочет немного почитать, и попросил Стива оставить еще один полный стакан у кровати. Ян постепенно опустошал его, перелистывая страницы. Стив не спеша раздевался ко сну. Олислагерс чувствовал, как парень наблюдает за ним, не отводя глаз ни на мгновение. Наконец, уронив книгу, Ян закрыл глаза, зевнул, вздохнул и повернулся на другой бок, изображая спящего.

Стив сел рядом с ним на кровать, взял его за руку, поднял ее и опустил, легонько подул Яну на веки. Затем, убедившись, что его друг взаправду крепко спит, он выключил свет. Медленно Олислагерс открыл глаза, но ничего не увидел – в комнате было темно. И все же он совершенно отчетливо слышал, как Стив снова оделся. Сначала брюки, потом ботинки, потом свитер и куртка, и все практически бесшумно.

Затем Стив прошел через комнату, открыл дверь, вытащил ключ, вышел и провернул в замке с другой стороны. Судя по звуку шагов, он прошел через склеп и отправился прямо на кладбище. Вскоре звук стих.

Стоит ли пойти за ним? Дверь, конечно, заперта, но Ян смог бы и в окно вылезти. Тем не менее к тому времени, как он облачится, Стива уже не будет на кладбище. И этот парень явно хотел защитить себя от любого соглядатайства, поэтому и принес виски.

Кроме того, Ян нуждался в Стиве – нельзя было настроить парня против себя теперь, когда от него зависела тайна личности фламандца. Будь он полностью уверен, что Стив его не заметит, рискнул бы; но Стив заметит – он безумно подозрительный малый, он трезв как стекло, а Ян все-таки навеселе и даже не поймет, что произвел какой-то неосторожный шум. Все-таки стоит остаться.

Вскоре, снова услышав шаги снаружи, Ян изо всех сил напряг слух. Дверь в склеп открылась и снова закрылась. Там, в склепе, что-то явно происходило – кто-то расхаживал взад-вперед, шаркая ногами. И вот вновь тишина. Тихий, неузнаваемый голос произнес что-то и смолк на несколько часов. Шаги выписывали по утлому помещению склепа некие странные траектории, и Ян не мог понять их смысл. Вот снова голос. Вроде бы Стива, но, возможно, Ян так думал лишь потому, что предполагал возвращение соседа. На деле он не поручился бы и за то, сколько людей там сейчас находилось. Слова, достигавшие его ушей, казались невразумительными обрывками, и часто фламандцу приходилось ждать полчаса даже и одного – и, само собой, он ничего не мог понять.

Наконец снова послышался топот тяжелых шагов, открылась дверь на кладбище – и такой на этот раз и осталась. Шаги эхом отдавались снаружи…

Олислагерс резко выпрямился в постели; его мозг напряженно работал. Когда он не услышал ровным счетом ничего, облегченно выдохнул, будто освободившись. Затем он долго вглядывался в темноту, пока наконец не позволил себе вновь заснуть.

Когда Ян проснулся, Стив стоял над ним. Слегка сдвинув одеяло, он осторожно тряс фламандца за руку.

– Вставайте, герр, – повторял он, – на работу пора.

Он протянул ему какую-то одежду, дал воды умыться. Одеваясь, Ян следил за ним. Стив выглядел ухоженно, опрятно. Когда они отправились вместе на кладбище, фламандец окинул быстрым взглядом склеп – его нутро выглядело точно так же, как накануне: старая мешковина – в углу, кирки и лопаты – на видном месте, откуда их легко было взять утром, куда было несложно вернуть вечером, чтобы следующим утром опять забрать.

Никаких следов ночного похода не осталось, и все же на полу валялись, забытые, несколько цветочных бутонов.

В то утро им пришлось много работать – выкопать три новые могилы. Пока лопаты скребли землю, выбрасывая суглинистые комья, и постепенно углублялись, Ян Олислагерс думал. Он прокрутил в голове свои воспоминания с того момента, как вернулся домой вчера вечером, но едва ли нашел что-нибудь весомое. Стив хотел напоить его, ясное дело, ради какой-то особой цели, чтобы фламандец крепко спал и не заметил, что происходит ночью.

А что, собственно, там происходило? Стив вышел, через некоторое время вернулся – с кем-то или в том же гордом одиночестве? Ян слышал шаги, но не смог бы поклясться, что людей было несколько. И эти несколько брошенных неразборчивых слов с длинными паузами между ними – лишь раз Ян смог уверенно определить голос Стива. Да не факт, что там были какие-то ночные гости – Стив нередко заговаривал сам собой, когда рядом никого не было, как раз в такой манере – едва разборчиво, чуть громче шепота, слабым движением губ поддерживая на плаву некую мрачную мысль.