Кошмары оживают

В общем я носил сценарии из сценарного отдела в художественный, ноты из музыкального отдела в анимационную лабораторию. Квитанции из всех отделов я доставлял в бухгалтерию, а из бухгалтерии всем разносил чеки. Мне довелось познакомиться с секретарями и руководителями.

Я смог узнать, что «Сэмми» – это Сэмюель Лоуренс, композитор, отмеченный наградами музыкант и глава музыкального отдела. Когда я впервые увидел его без следов чернил, это показалось мне странным. Угловатость тела мужчины стала ещё заметнее, когда Сэмми не был покрыт вязкими чернилами. Он немного походил на птицу, особенно когда садился за пюпитр во время репетиций. От скрипачки у меня до сих пор шёл мороз по коже.

Мне случилось познакомиться с Норманом Полком – тем самым парнем, который показал мне путь наверх во время отключения электричества. Однако сам он не горел желанием узнать меня получше. Норман отвечал за проектор, который, как я узнал, требовался для синхронизации звуковой дорожки и видеоизображения. Так что в музыкальном зале действительно располагалась будка киномеханика – мне это не привиделось. А ещё там находилась звукозаписывающая студия. Норман был знаком со всеми актёрами и музыкантами. Оказалось, он наблюдает за их работой. Следит за ними, спрятавшись за мерцающим лучом проектора. Я не слишком хорошо знал Нормана, но чувствовал: я ему не нравлюсь. Он назвал меня «мальчиком на побегушках у Дрю», что являлось неправдой. Однако я не мог точно определить, что именно не так с этой формулировкой. Складывалось впечатление, будто Норману не нравился и сам мистер Дрю. И этого я не понимал. Как мистер Дрю мог кому-то не нравиться?

В первые несколько недель я лишь единожды встретил кого-то из актёрского состава. Я придержал для неё дверь, когда она заходила в студию, и был поражён тем, насколько же эта незнакомка отличалась от остальных работников. В том смысле, что она будто бы сошла с киноафиши. В тот день актриса была облачена в светло-серую юбку и такой же пиджак с розовой блузкой под ним. На её голове красовалась маленькая шляпка с кружевами, которые немного прикрывали глаза. Должен сказать: я никогда не понимал, почему она работала актрисой озвучки. Девушка была такой же красивой, как и Джинджер Роджерс[6]. И волосы у неё такого же оттенка платинового блонда. Мы оказались вместе в лифте. Должен отметить, незнакомка была очень мила. Она меня поблагодарила, когда я открыл перед ней лифтовую решётку. И даже поинтересовалась, как меня зовут.

– Бадди, – кое-как смог выдавить из себя я. У меня даже не получилось поинтересоваться её именем.

– Ну, а я Эллисон, и это забавно, да? – продолжила актриса с улыбкой, когда мы поехали вверх.

Мне не хотелось пялиться на неё. Я не понимал, почему «Эллисон» должно быть забавным именем. Я лишь переминался с ноги на ногу.

– Из-за Алисы. Эллисон. Алиса. Похоже, понимаешь?

Я ощущал на себе её взгляд. Актриса хотела, чтобы я подтвердил эту комичность и остроумие. Ну же, Бадди, давай…

– О! Вы – голос ангела Алисы! – громко произнёс я. В то же мгновение лифт остановился на моём этаже.

Эллисон рассмеялась.

– Именно! Что ж, похоже, тебе пора выходить. Было приятно познакомиться с тобой, Бадди, – актриса подала мне свою руку, затянутую в перчатку. Я быстро пожал её ладонь и почти пулей вылетел из лифта в художественный отдел.

С тех пор я больше не встречал Эллисон и, честно говоря, испытывал облегчение по этому поводу.

С Дот у меня получалось видеться куда чаще. Со времён нашего совместного странного приключения она решила, что мы с ней друзья. Хотя я не очень понимал причину такого вывода, но был не против. Приятно, когда Дот искала встречи со мной во время обеденного перерыва или показывала новый сценарий. При этом поясняла мне его – в отличие от других сценаристов, которые просто протягивали свои наработки и игнорировали меня. Может, всё дело в том, что мы с Дот были примерно одного возраста. Или же – несмотря на то, что она хоть и могла писать для сценарного отдела, ей доставалась вся грязная работа. Это ставило Дот вровень со мной – на самую низшую ступень. Хоть она, в отличие от меня, и не имела статуса помощника. Насколько я понял, по большей части Дот занималась исправлением опечаток и грамматических ошибок. Тем не менее во время обеда она подсаживалась ко мне за мой письменный стол в тёмном углу художественного отдела. Пока над нашими головами трубы издавали хрипы и стоны, Дот рассказывала мне различные истории про Бенди собственного авторства.

– У меня есть потрясающая история про Бенди-ковбоя, – сказала Дот и впилась зубами в свой сэндвич.

– Мне нравятся ковбои, – ответил я.

Может быть, мы стали друзьями только из-за того, что у Дот сработала на меня её пресловутая чуйка нутром.

Меня это не особо беспокоило. С другом веселее.