Косиног. История о колдовстве

– Она отворяет дверь к его прошлому, а допускать этого нельзя. Нельзя. Нет, Ручей, не так уж мы с вами беспомощны. Мы – дикий люд.

Тут Лесу живо вспомнились прежние времена, когда слова эти кое-что значили, когда число диких казалось бессчетным, будто число звезд в небе. Как сильно было их волшебство, пока люди красть его не повадились!

– Может, мы и не столь могущественны, как раньше, но пара-другая хитростей у нас в запасе имеется. Нет, речь не о том, чтоб тенями да мороками ее пугать. Пускай всю деревню нам истребить не по силам, но уж с одной-то маленькой женщиной мы справимся наверняка.

У края поля Отец остановился. Над землей низко стелился утренний туман. Отец оглядел ряд кукурузы, возвращенной им к жизни.

«Кто же я? Кто?»

С этой мыслью он подошел ближе, потрогал один из початков, прикрыл глаза, стараясь вновь пережить те минуты, минуты единства с прошлым.

«И ведь почти получилось. Еще бы немного… еще бы чуть-чуть разглядеть…»

Отец напряг память, сосредоточился… Нет, ничего. Ничего.

Со стороны домика донесся стук.

«Что же ты, Абита, еще сможешь мне показать?»

Подойдя к крыльцу, Отец застал Абиту за пристальным изучением облаков в небе.

– Дождя сегодня не жди, – сказал он, слегка напугав ее. – Но вскоре дожди придут, я чувствую.

– Вправду? – обрадовалась она, но тут же сощурилась, устремив взгляд за его спину.

Оглянувшись, Отец обнаружил позади Леса и Небо с Ручьем. Очевидно, дикие решили от нее не таиться.

– Кто они? – спросила Абита.

– Трудно сказать, – отвечал Отец. – Правду из них порой клещами не вытянешь.

– Мы – дикий люд, и земля эта наша, – объявил Лес, яростно сверкнув бусинами черных глаз.

– Опасаться их стоит? Зла они мне не хотят?

– Они раз за разом просят убить тебя, но сами, по-моему, вряд ли что-либо могут. Кабы могли, тебя бы, скорее всего, в живых давно уже не было.

– Уж это точно, – процедил Лес. – Ни тебя, ни всего твоего племени.

Небо с Ручьем согласно кивнули.

– Мать меня кое-чему научила. Кое-что рассказала о малом народце.

Абита ушла в дом и спустя недолгое время вернулась с тремя блюдцами и подойником. Вышедший следом за нею Бука уселся на крыльце, внимательно глядя, как она наливает из подойника в блюдца молоко.

– Козье, – пояснила Абита, кивнув троице диких. – Это вам.

Дикие неуверенно переглянулись.

– Мы тебе не домашние кошки, – презрительно усмехнувшись, отрезал Лес.

– Сладкое, жирное, – продолжала Абита, придвинув блюдца чуть ближе к ним. – Парное еще: только с утра козочек подоила.

Ручей, облизнувшись, подался вперед.

– Не смей! – велел Лес.

Ручей замер на месте, не сводя с блюдца мечтательного, грустного взгляда.

Абита, одарив Леса улыбкой, подтолкнула одно из блюдец еще ближе. Лес ощетинился.

– Посмотрим, как ты заулыбаешься, когда Отец явится по твою кровь.

– Если б он хотел моей крови, так уже взял бы ее, разве нет?

– Скоро мы пробудим его дух – истинный дух, и вот тогда он вдоволь наестся твоих потрохов.

Абита оцепенела.

– Не верю.

– Ты понятия не имеешь, с кем связываешься, – фыркнул опоссум.

– Так расскажи же.

– Да, – вмешался в их разговор Отец. – Рассказывай. Хватит в загадки играть.

– Играть?! – рявкнул Лес. – Да как у тебя язык повернулся?! Не раздобудь мы для тебя крови, гнить бы тебе в этой вонючей яме до сих пор!

– Крови? – переспросила Абита. – Чьей крови?

Лес отвернулся и не ответил.

– Чьей крови? – не унималась Абита. – Чьей это крови ты ему раздобыл?

Но Лес упорно молчал.

– Рассказывай, – велел Отец. – Хватит правду скрывать.

Лес вихрем развернулся к ним.

– Козлиной! – процедил он. – Крови твоего же козла!

Абита сощурилась.

– А… а Эдвард? Об Эдварде что скажешь?

Лес скрестил руки на груди.

Пальцы Абиты заходили ходуном.

– Так это ты убил Эдварда? Сознавайся: ты?

– Да! – прорычал Лес. – Да, я! «Бе-е-е, бе-е-е, бе-е-е», – в пещеру его заманил, а там он в яму и провалился. И обмануть этого безмозглого человека оказалось проще простого. Вот… вот тебе правда. Еще правду хочешь?

Абита прижала ладонь к губам, вмиг побледнела. Казалось, ее с силой хлестнули по щеке.

– Вот тебе еще правда, – рычал Лес. – Этот твой разлюбезный дьявол, остолоп, что с ума сходит по кукурузе… видела б ты, как он потроха твоего мужа жрал! Захочешь снова чем-то его угостить, вспомни об этом и…

Абита, подхватив с земли блюдце, швырнула им в Леса.

Опоссум пригнулся, и блюдце просвистело над его головой.

Абита с яростным визгом схватила второе, швырнула, что было сил.

Но Лес вновь без труда увернулся и разразился злорадным хохотом.

Тогда Абита взялась за подойник, взмахнула им, бросилась на опоссума, чтоб пришибить мелкую тварь.

Лес с издевательским хохотом заплясал вокруг нее, ловко уворачиваясь от ударов.

Споткнувшись о ступеньку крыльца, Абита рухнула с ног, но вовремя подоспевший Отец подхватил ее на лету и удержал от падения.

– Мы – дикий люд! – вскричал Лес. – И мы сожрем твои потроха, а после все ваше племя сожрем, и он, Отец, об этом позаботится! Вот тебе правда! Главная и единственная, а остальное – все вздор!

– Сгинь, тварь паршивая! – зарычал Отец. – Сгинь, не то я твоими потрохами позавтракаю!