Космическая ферма

Совершив кувырок на 180 градусов, Пенкин пошел в лобовую. О, это чудесное мгновение лобовой атаки! Нервы сжаты в пружину, мозг спокоен и расчетлив. Никакой злости! Злость губит. Только расчет и еще раз расчет. Погибает тот, кто не выдержал напряжения атаки, или. сразу оба.

Противник первоначально даже не понял во что он «вляпался», и упустил те не долгие мгновения, когда еще мог выйти из боя и попытаться спастись бегством.

Пенкин, не снижал скорости, что- бы не дать командиру корабля противника возможность собраться с мыслями. И вот тот самый миг! Два корабля сближались друг с другом на скорости близкой к скорости звука. До встречи пять, четыре, три, две секунды. И тут только враг все понял. Корабль противника начал резко снижать скорость, тем самым предоставляя сопернику возможность лучше прицелиться если он отвернет. И враг, отвернул, подставляя для расправы брюхо. Тут размеры корабля сыграли свою положительную роль. В такое брюхо Дмитрий никогда бы не промахнулся. Два сгустка энергии впились в корпус корабля. Больше этот противник не интересовал.

Пенкин огляделся и резко развернул корабль, отыскивая новую цель. Приборы показывали, что три корабля Ферамонтов улепетываю в разные стороны на предельной скорости. Флот Граберов, сбившийся было в кучу, опять продолжил движение.

Пенкин хотел красиво вернуться в строй и заложил вираж с одновременным увеличением мощности. Вот тут старое железо и подвело. В первом двигателе, что-то грохнуло, и он замолк. Работающий на предельной мощности второй двигатель крутанул машину вокруг своей оси. Дмитрий выключил исправный двигатель, но корабль еще почти час крутило.

Только с очень большим трудом Пенкину удалось, переводя рабочий двигатель в разные режимы, остановить хаотичное вращение корабля. Он откинулся на спинку кресла и перевел дух. Второй пилот находился в состоянии беременной амебы и не шевелился.

Дмитрий проверил запас энергии. Остался один спаренный выстрел. Топливо в норме. Датчик первого двигателя указывал на то, что полетела ось. Хреново. Ремонт, тем более в космосе, невозможен, только замена на базе. Датчик второго двигателя показывал смешение оси до предельно допустимого показателя. В принципе, работать может, а может и накрыться сразу, как только его запустишь.

Дмитрий задумался. Идти крейсерской скоростью с эскадрой, он не мог, да и боеприпасы практически на нуле. В этой ситуации оставалось одно- попытаться возвратиться на базу. Об этом он и доложил командиру группы, и тот, после не продолжительной паузы, дал такое разрешение.

Пенкин поморщился. Дмитрий не понял почему с ним опять разговаривали сквозь зубы после того как он фактически спас эскадру от провала задания. Пять средних кораблей противника при благоприятных условиях, а они из-за инертности командования и экипажей судов явно имели место, могли уничтожить до половины флота Граберов. То, что вражеские корабли вылетели на задание с полным боекомплектом, как то у Дмитрия сомнения не вызывало.

Плюнув на условности, Пенкин попытался нащупать способ управления своим корытом на одном двигателе. Получилось не сразу, но потом, он смог подобрать оптимальный режим работы двигателя и направился в сторону базы. Помощь Дмитрий не вызывал и не собирался этого делать. Почему то он не сомневался, что в этой ситуации его начальники просто-напросто активируют капсулы экипажа. Для него это не страшно, но ведь могут и проверить результат. А это однозначный провал. Сопротивляться нечем и не на чем. Поэтому, матерясь каждые десять секунд, когда он запускал двигатель, Дмитрий двинулся домой.

Корабль находился в пути уже больше 12 часов, и Пенкин почувствовал, что очень устал и буквально вырубается. Второго пилота Дмитрий решил не допускать до такого виртуозного занятия как рывками запускать еле живой двигатель. По этому, грозно рявкнул на напарника, что бы тот и не думал, что-либо делать, а только наблюдал обстановку вокруг, и отрубился.

Проснулся Пенкин посвежевшим и полным уверенности, что за ближайшие пару суток они все-таки доберутся домой. Второй пилот бессовестно дрых, завалившись набок и уткнувшись лбом в обшивку кабины. Дмитрий очень проголодался и поэтому отложил взбучку подчиненного до послеобеденного времени.

Он съел тюбик с бульоном, три кубика и «шлифанул» все это двумя кружками мятного чая.

Пообедав, Пенкин решил немного переварить еду, а только затем приступить к следующей части их маразматического полета. Поблаженствовав минут десять и окончательно проснувшись, ткнул напарника кулаком в бок.

— Кисинтин! Собака ты драная и ленивая! Вставай поскудник и объясни мне, что тебе поручали! Если тебе все равно, живой ты или дохлый, то мне категорически нет!

Только ударив кулаком в бок второго пилота, Дмитрий уже понял, что произошло, а свою заготовленную речь выпалил уже автоматически.