Космическая метка

Копис с переводе с языка пришельцев душа. Душа, что не нуждается в теле и свободна для новых перерождений. Но красиво звучавшее слово не подходило для объявления священной войны. Тогда было принято решение заменить копис на копир — пустая оболочка. И началось истребление.

Время летело быстрее умирающей звезды, что оставляет на небосводе пылающий след. Кописы становились умнее, используя тела пришельцев для саморазвития, впитывая необходимую информацию. Но был и обратный эффект такого подселение. Пришельцев покидала их собственная душа, они превращались в копиров и становились подобны животным, которые живут инстинктами.

Когда уровень развития нашей цивилизации встал на одну ступень с уровнем чужаков, они применили биологическое оружие и накрыли куполом дневной свет — энергию горячей звезды, которой питались кописы.

Геноцид достиг своего пика в годы правления Ан Трауса, кописы ушли под землю в лабиринты. К тому времени многие сородичи отдали зеленую кровь — жизненную энергию для того, чтобы насытить алчность пришельцев. Взамен между народами стали появляться перекрестные связи. Это невозможно, было остановить.

Хрупкая килеобразная оболочка кописов не способна выдержать объятий, но в твердом теле они становились полноценными членами общества, в котором невозможно было порой узнать подселенца.

Мое имя Зеус. Я последний из рода, обитавшего в королевском лабиринте. Того, на котором стоит ныне дворец императора Юмы. Ан Траус был столь тщеславен, что после истребления кописов построил свой дом на руинах их жилища.

Воспоминания возвращают в тот день, когда прекрасная девушка с пепельными волосами позвала за собой, отдавая тело собственного брата ради любви с ненавистным копиром.

Моя душа не испытывала страстного влечения к девушке. Мной руководили ненависть и чувство мести.

Ан Траус не простил дочери предательства и сжег на потеху и ужас своего народа, который то закрывал глаза, то кричал восторженно, призывая помучить предательницу.

Меня постигла кара пострашнее. Долгие годы первый император Юмы собирал зеленую кровь из ослабленного тела, не давая полностью восстановиться и причиняя страшную бесконечную боль.

Ан Траус заставлял своих слуг пить напиток из зеленой крови, которая придавала их телу новые возможности. Но я узнал об этом гораздо позже, в следующих перерождениях. Боги посмеялись над моей самонадеянностью и одарили памятью, которая не стирается, проходя сквозь тысячелетия.

Я единственное создание, кто одарил родовые дома древней кровью и особыми способностями. За любовь расплатился своей жизнью и вечными страданиями. И очень долго ждал того, кто позовет снова в реальный мир.

Им оказался надменный тип с черной душой. Соединение со мной с годами сделало его душу еще чернее. Но я желал уничтожить всех, кто загубил мое племя, невинные жертвы не входили в мои планы.

Слова, которым я верила, лились сладко-горьким потолок в мои уши. Душа готова обливаться кровавыми слезами, оплакивая мир, который уничтожили подобные марианцам. Мы — разрушители миров, такие же как пришедшие на Юмы создания.

— Что ты хочешь от меня? — спросила с безразличием.

— Спасая твою жизнь, возможно, я искуплю свои грехи, — покаялся копир. Он стал давно пустой оболочкой, которая несет только боль и страдания.

В знак отрицания замотала головой. Я направлялась в озеро душ, которое почему-то отказывалась подпускать к своим границам. Я сделала миллион шагов, но так и не смогла приблизиться к озерной воде. И пение душ не слышала. Одна пустота и чернота вокруг. Одиночество перемешанное с горечью утраты.

— Ты должна открыть глаза и исправить все то, что я натворил. В теле Викториана меня охватывает безумие, словно копир вынимает наружу все “грязные” чувства императора.

Я усмехнулась, вспоминая о письме, в котором Викториан просил о том же. Кому из них верить не знала. Из рассказа копира становилось понятно одно, что если Зеус покинет тело Лан Финреса, тот перестанет жить нормальной жизнью.

— Нет! Останусь здесь несчастной куклой, — поведала о своих планах созданию.

А он рассмеялся в ответ.

— Тогда воспоминания навсегда остануться с тобой! Ты проведешь вечность в душевных муках. Я предлагаю, состариться и умереть, а потом, позабыв обо всем, переродиться в новом мире.

Дальнейшие слова стали звучать тише. Глубокий вздох. Я распахнула глаза на руках Викториана. Мужчина сидел, прислонившись к стене, и спал, слегка приоткрыв рот. Потихоньку встала, боясь разбудить императора.

Уколотый палец жгло огнем. Половина до верхней фаланги почернела, другая часть имела насыщенный фиолетовый оттенок. Согнуть его не удалось. Дело пахло ампутацией.

Оторвав взгляд от собственной руки, направила глаза в зеркало, которое занимало большую часть стены напротив. Бледная с растрепанными волосами в медицинской легкой шелковой рубашке на тонких завязках, которая неприятно холодила тело, и стеклянными глазами, что не желали светиться больше радостью, была похожа на хентерийку. Мару, чье тело использовала душа моей матери.