Космическая Одиссея

— Тед считает, что лишь один человек способен достигнуть поверхности Европы — потому что его старый друг находится там и он может иметь влияние на господствующие там силы.

Капитан Дмитрий Чандлер тихо присвистнул.

— Ты готов рискнуть?

— Да. А что я потеряю?

— Один очень ценный шаттл, если я правильно понимаю, о чем ты… Ты потому и учился летать на «Фалконе»?

— Ну… После того как ты упомянул об этом, у меня возникла такая мысль.

— Я должен все обдумать. Идея заинтриговала меня, но есть много проблем.

— Уверен, ты сумеешь их решить. Если, конечно, решишь помочь мне.

22. РИСКОВАННОЕ ПРЕДПРИЯТИЕ 

МИСС ПРИНГЛ — СПИСОК ПРИОРИТЕТНЫХ СООБЩЕНИЙ С ЗЕМЛИ.

ЗАПИСЬ.

Дорогая Индра, не обвиняй меня в излишнем драматизме, но это, возможно, мое последнее сообщение с Ганимеда. Когда ты его получишь, я уже буду лететь к Европе.

Решение принято несколько внезапно, и оно стало удивительным для меня самого, хотя я тщательно его обдумал. Как ты можешь догадаться, ответственность лежит на Теде Хане… Он все объяснит, если я не вернусь.

Пойми меня правильно: я ни в коем случае не считаю этот полет самоубийственным! Меня на девяносто процентов убедили аргументы Теда, и он настолько возбудил мое любопытство, что я никогда не простил бы себе, если б не воспользовался единственной в моей жизни возможностью. Может быть, следовало сказать; «единственной в двух моих жизнях»…

Я полечу на «Фалконе» — одноместном шаттле «Голиафа». Как бы мне хотелось показать его коллегам из Космической администрации! Судя по последним докладам, шаттл должен отклониться от Европы, прежде чем я смогу совершить посадку. Даже такой исход кое-чему меня научит…

А если предположить, что монолит Великая Стена отнесется ко мне, как к автоматическим зондам, я не успею ничего почувствовать. Я готов рискнуть.

Благодарю тебя за все, передавай мои наилучшие пожелания Джо.

С любовью — с Ганимеда и скоро, надеюсь, с Европы.

СОХРАНИТЬ.

ПЕРЕДАТЬ.

IV. Царство серы

23. «ФАЛКОН»

— В данный момент Европа находится примерно в четырехстах тысячах километров от Ганимеда,— сообщил капитан Чандлер Пулу.— Если надавишь на газ — спасибо, что научил этой фразе,— «Фалкон» доставит тебя туда за час. Но я не советовал бы так поступать. Нашего таинственного друга может встревожить столь быстрое приближение.

— Согласен. Кроме того, необходимо время, чтобы все обдумать. Мне понадобится, по крайней мере, несколько часов. Я все еще надеюсь…— Пул замолчал.

— Надеешься на что?

— На то, что я смогу установить контакт с Дэйвом или с тем, кем он стал, прежде чем попытаюсь приземлиться.

— Да, я всегда считал невежливым являться без приглашения даже к знакомым людям, а уж тем более — к таким загадочным существам, как европеанцы. Может быть, стоит захватить какие-нибудь подарки? Что использовали древние путешественники? Насколько я помню, одно время были популярны маленькие зеркала и бусы…

Шутки Чандлера не скрывали его искренней обеспокоенности и за судьбу Пула, и за драгоценное оборудование, которое тот одалживал. За шаттл шкипер «Голиафа» нес полную ответственность.

— Я все еще не могу придумать, как мы выпутаемся из этого. Если ты вернешься героем, я хотел бы погреться в лучах твоей славы. Но что я скажу, если ты потеряешь не только «Фалкон», но и собственную жизнь? Что ты угнал шаттл, когда я отвернулся? Боюсь, никто не поверит в подобную чепуху. Диспетчерская система Ганимеда работает очень эффективно, иначе и быть не может! Они вычислят тебя буквально через микросекунду или миллисекунду, если ты попытаешься покинуть спутник без предварительного уведомления. Тебе не позволят стартовать, если я заранее не передам диспетчерам план полета. Поэтому предлагаю поступить так (если не придумаю что-нибудь получше). Ты собираешься совершить на «Фалконе» последний квалификационный полет — все знают, что ты давно допущен к самостоятельным полетам. Начнешь облет Европы на высоте две тысячи километров — в этом нет ничего необычного, многие так поступают, и местные власти пока не высказывали неодобрения. Предполагаемое время полета — пять часов плюс-минус десять минут. Если вдруг передумаешь возвращаться домой, никто не сможет тебе помешать. По крайней мере здесь, на Ганимеде. Конечно, я выражу гневный протест, заявлю, что потрясен столь грубыми навигационными ошибками, и так далее, и тому подобное. Сам решу, к чему комиссия по расследованию воздушных происшествий относится более благосклонно.

— До этого дойдет? Не хочу совершать ничего, что навлекло бы на тебя беду.

— Не волнуйся — здешняя жизнь давно стала слишком скучной. Только ты и я знаем об этом заговоре, и не проговорись кому-нибудь из экипажа. У них должна быть возможность — как ты говорил? — «правдоподобного отрицания».

— Спасибо, Дим. Я очень благодарен тебе за то, что ты делаешь для меня… Надеюсь, ты никогда не пожалеешь, что поднял меня на борт рядом с Нептуном.