Космические оборотни

Я нашел место, где они останавливались. Там валялись окровавленные тряпки, которые я пренебрежительно обнюхал. Однако они упорно шли вперед, к границам земель Осколда. Я шел по следу захватчиков, и у меня и мысли не было, что у меня отнимут добычу.

Мой мозг все время что-то дергало издалека, хотя я поставил барьер против этого и отказывался открыться зову. Я был Джортом — и Джорт охотился, и это было единственной реальностью. Вполне возможно, что Джорт не доживет до следующего дня, но если он умрет, то не один.

Выше и выше… Я дошел до места, где были срублены два молодых деревца, а затем пошел по следу только двух людей, а не трех. Двое несли третьего, и их шаг замедлился.

Я бросил след, потому что вошел в овраг между крутыми склонами и подумал, что моя дичь может быть в каком-нибудь укрытии. Я не тыкался носом ни во что пахнувшее, помня о трюке, который сыграл со мной разведчик.

Настала ночь, а я все еще не видел их. Я даже удивился их способности уйти так далеко с грузом — разве что они оставили лагерь еще до нашей атаки, и у них было больше времени, чем я предполагал. Луна помогала мне, то отчетливо выделяя пейзаж, то пряча его в тени, что скрывало мое продвижение.

Наконец, я увидел их. Двое стояли, прислонившись к скале. Затем один соскользнул на землю и сел, опустив голову на грудь и безвольно уронив руки между вытянутых ног. Другой тяжело дышал, но оставался на ногах. Третий вытянулся на носилках, издавая слабые стоны.

Я решил, что двое обессилены, но за третьим, стоявшим, следовало внимательно следить. Наконец, он пошевелился, встал на колени и поднес фляжку к губам лежавшего на носилках, но тот махнул рукой и с резким, раздраженным криком оттолкнул фляжку. Фляжка ударилась о камень и разбилась.

На камне остались темные брызги. Тот, кто держал ее, хрипло заворчал, стал собирать осколки, затем поднял голову и дико огляделся, как будто искал в окружавшей их пустынной местности что-то, что могло бы избавить их от несчастья.

Все это время сидевший не шевелился.

Он медленно покачивал головой из стороны в сторону, как бы вглядываясь в темноту. Затем он встал, опираясь на скалу. Теперь Луна освещала его лицо, и я узнал в нем того, кто охранял Озокана с тыла, когда они вели своего раненого лорда в лагерь Тасса. Я узнал и другое: он выполнял волю своего лорда в тесной камере пограничного форта.

Крип Ворланд… Кто такой Крип Ворланд, что призывает Джорта-барска к мести? Неважно.

Главное — убить.

Поскольку я рассматривал их, как свою добычу, я выскочил на открытое место, издав боевой клич своей породы — глубокий грудной вой. Тот, кто лежал на носилках, скорее всего, был беспомощным, а двое других пусть сражаются за жизнь. Это был самый лучший путь.

Я прыгнул на стоявшего человека. Видимо, его отупевший мозг и уши не известили его о моем присутствии раньше, чем я всем своим весом ударил его в грудь, сбил с ног, а мои клыки нацелились куда надо.

Легкая добыча!

Я грыз его и рвал, затем вскочил и встретил второго. Он ждал, полусогнувшись, между мной и носилками. В его руке был меч, сверкавший в лунном свете. Человек закричал. Был ли это военный клич или призыв на помощь — какое мне дело?

Это не для моих ушей и меня не касалось.

Меч ожил, и мы закачались друг перед другом в сложном рисунке какого-то ритуального танца. Я все время заставлял человека вертеться и раскачиваться, и это помогало мне, потому что смертельная усталость сковывала его члены. Наконец мои челюсти сомкнулись вокруг его запястья, и меч выпал. За этим последовал быстрый конец.

Задохнувшись от этого танца смерти, я повернулся к носилкам. Тот, кого несли на них, теперь сидел. Может быть, страх поднял его ослабевшее тело и вернул ему энергию. Я увидел, как дернулась его рука, вспышка света мелькнула в воздухе и ударила между шеей и плечом, уколола сильно и глубоко, как нож. Но поскольку человек не убил меня сразу, он не спас себя.

И вот я лежал среди своих мертвецов и думал, что скоро здесь умрет и Джорт, барск, который только частично был человеком. Это был хороший конец для того, кто не имел больше надежды вернуться назад по странной тропе, приведшей его в это время и место.

Глава 15. Майлин

Весы Моластера. Давно — ночи и луны назад или дни и солнца — я вступила на этот странный путь в согласии с Весами Моластера. Но теперь они вышли из равновесия, как всегда бывает, и вместо добра мои усилия приносят зло, удивительно, как много зла таится в надежде на добро.

Я думаю, что Моластер оставил меня, и я брошена в прилив и не могу выплыть.

Видимо, я чересчур верила в себя и в свои беды, и теперь за это наказана.

Я стояла в лагере среди мертвых — и врагов, и моих маленьких существ — и смотрела вокруг, зная, что все это началось частично из-за меня, из-за моих действий, за которые должна была отвечать только я. Некоторые думают, может быть, и правильно, что мы всего лишь игрушки в руках великих сил и движемся туда и обратно не по собственному желанию.