Космические оборотни

Вокруг нас была толпа иикториан. Они лишь немногим отличались от людей нашей породы. Но этот юноша в бледной одежде казался более чуждым этому миру, чем мы.

Он был так хрупок, что, казалось, ветер, трепавший рекламу над ним, может захватить его и унести. У него была очень гладкая кожа без всяких признаков бороды и очень белая, почти без красок.

Черты лица — человеческие, за исключением громадных глаз, таких темных, что нельзя было определить их цвет. Брови уходили к вискам так далеко, что сходились с серебристо-белыми волосами.

Я старался не пялиться на него. Грис заплатил, и туземец поднял полотнище палатки, чтобы впустить нас.

Глава 3

Там не было сидений, только ряды ступеней в одном конце палатки, которые легко убирались после представления. Перед нами возвышалась эстрада, пока еще пустая, позади которой был занавес того же серого с розовым цвета, что и вывеска.

Наверху висели фонари серебристо-лунного цвета. Все это выглядело просто, но элегантно и никак не вязалось с показом дрессированных животных.

Мы, видимо, пришли как раз вовремя: складки занавеса раздвинулись, и перед аудиторией появился мастер-дрессировщик.

Несмотря на ранний час здесь было много народу, главным образом детей.

Мастер — нет, несмотря на тунику, брюки и высокие сапоги, такие же, как у привратника, это явно была женщина. Ее туника не облегала горло, а поднималась сзади стоячим воротником — веером, отделанным по краю маленькими рубиновыми искорками того же цвета, что ее сапожки и широкий пояс. На ней был еще короткий облегающий жилет из золотисто-красного меха, такого же, какой я видел сегодня утром в Большой Палатке. В ее руках был не бич, каким большинство дрессировщиков подкрепляет свои программы, а просто тоненький серебристый жезл, который не мог служить ни для наказания, ни для защиты.

Он подходил по цвету и блеску к ее высокой прическе, заколотой шпильками с рубинами. В середине лба было серебряное украшение с рубином, неизвестно как прикрепленное — оно не шевелилось при движениях ее головы. В ней чувствовалась уверенность, как у всех мастеров, умеющих владеть собой и своим искусством.

— Лунная Певица! — выдохнул Грис с некоторым оттенком страха, редкой эмоцией у Торговцев.

Я хотел было попросить у него объяснений, но в это время она взмахнула палочкой, и все разговоры смолкли. Публика относилась к ней явно с большим почтением, чем толпа на улице к храмовому гонгу.

— Дамы и господа!

Голос у нее был низкий, напевный, вызывавший желание его слушать.

— Окажите внимание моему маленькому народу, который рад повеселить вас.

Она отошла в конец подмостков и снова взмахнула жезлом. Драпировки раздвинулись, чтобы пропустить шестерых маленьких созданий. Их шерсть была короткой, но густой, плюшево-гладкой и ослепительно белой. Они шли на задних лапках, прижимая к круглым брюшкам маленькие рубиново-красные барабаны. Их передние лапы очень походили на человеческие руки, с той лишь разницей, что пальцы животных были длиннее и тоньше.

У них были круглые головы с высоко поставленными бесшерстными блестящими острыми ушами. Их глаза, как и у их хозяйки, были очень велики по сравнению со всей круглой, широконосой мордочкой. Позади крючком загибался пышный шелковистый хвост.

Они гуськом прошли в противоположный конец сцены и уселись там, поставив перед собой барабаны и положив на них передние лапы. Видимо, она подала какой-то сигнал, который я прозевал, потому что они стали бить в барабаны, но не просто так, а в определенном ритме.

Снова раздвинулся занавес, и появились новые артисты. Они были крупнее барабанщиков и, видимо, менее ловки в движениях. У них были слишком массивные тела для их роста, но они шли в такт барабанам. Их грубая шерсть, их рост, длинные уши и узкие, вытянутые тела выглядели гротескно — и по-настоящему чуждо.

Они ритмично покачивали головами и шевелили кончиками морд. Однако они служили всего лишь верховыми животными для еще одной группы.

У всадников были маленькие, кремового цвета головки с большими более темного цвета кругами вокруг глаз, что придавало их мордочкам удивленное выражение. Похоже, что они, как и барабанщики, пользовались своими передними лапками не хуже, чем руками. Их хвосты, кремовые в темных кольцах, торчали вверх, как острия.

Тапироподобные «лошади» и их всадники церемониальным маршем прошлись по арене.

Вот тут я и стал свидетелем явной магии. Я повидал немало представителей с животными в разных мирах, но ничего подобного не встречал Тут не было ни щелканья бича, ни словесных приказов. Они выступали не как обученные трюкам, а, скорее, так, будто они представляли что-то свое, неожиданное для тех, кто не относился к их породе. Стояла полная тишина, нарушаемая лишь разными ритмами, отбиваемыми мохнатыми музыкантами, и сложными звуками, которые время от времени издавали артисты. Длиннорылые со своими всадниками были первыми. Я был слишком увлечен, чтобы подсчитывать, сколько их было потом.

Но когда они, наконец, торжественно ушли со сцены под гром аплодисментов, я сообразил, что мы видели, по крайней мере, десять разных пород.