Космические опера

– Да так, освоил немного, – неопределенно пожал плечами Белов и вздохнул. – Но, между нами говоря, если бы у меня был выбор, я бы с удовольствием променял это чудо-оружие на свой старенький табельный «ПМ».

Цаплакс понимающе поскрипел губными пластинами и, вздохнув не менее огорченно, полез под прилавок.

– Держи, землянин, свое оружие, – бросил он на стойку самый обычный пистолет Макарова, покоившийся в потертой наплечной кобуре. – Хотел оставить себе исключительно для коллекции, все равно он не приспособлен для моих клешней.

Не веря своим глазам, Олег взял в руки «ствол» и, вытащив его из кобуры, радостно воскликнул:

– Мляха-буха! Судя по серийному номеру это та самая «волына», за которую я расписался в книге выдачи оружия! Откуда она у тебя, дружище Цаплакс?

– Из звездолета Элая. Ребята из инженерно-технического состава ремонтной бригады нашли эту музейную редкость среди прочего арсенала «вещдоков» и сдали на склад. Я его даже оприходовать не успел, – Цаплакс одобрительно кивнул на пистолет, – Вещь до безобразия примитивная, но достаточно эффективная.

– Согласен.

Белов любовно погладил вороненую сталь «волыны».

– Ну что, землянин Олег, если у тебя больше вопросов нет, с твоего позволения я продолжу инвентаризацию. Отчет горит!

Цаплакс постучал по кнопкам клавиатуры, адаптированной под его клешни, разворачивая между Беловым и собой цветной голографический экран со столбиками наименований и цифр.

– Счастливо оставаться, Цаплакс!

Олег протянул руку сквозь экран и, стукнув кентосами по твердой конечности Цаплакса, покинул склад со своими обновками.

Маршируя по пустынным коридорам базы, Олег на очередной развилке столкнулся с пупком долговязого стажера Мойтина, который направлялся на склад для получения вещевого имущества.

– Олег?! Привет! Я рад тебя видеть!

Шаловливый язычок люминянина, подрагивая в предвкушении, потянулся к Белову.

– Я тоже рад, – увернулся от слюнявого «рукопожатия» Олег. Язык Мойтина, расстроено свернувшись в спираль, скрылся за зубами. – А ты чего здесь один блукаешь? Все ещё зачеты сдаешь?

– Я экстренное управление звездолетами с отключенным автопилотом ещё не освоил, – посетовал Мойтин и тут же похвастал. – На тренажере-то я здорово набил руку, а с завтрашнего дня отправляюсь на практические полеты в семьдесят седьмой сектор, на учебный полигон. Угадай, кто у меня наставник?

– Понятия не имею! – пожал плечами Олег, он здесь практически никого ещё не знал. – Я ведь здесь ещё почти никого не знаю.

– Это Овий! – выпалил люминянин, облизнувшись, словно речь шла о деликатесе (на самом деле этот «языковой жест» означал у него и ему подобных ребят чувство глубокого удовлетворения). – Говорят он один из лучших пилотов-эктремалов.

– Что же поздравляю с таким замечательным напарником, – без энтузиазма ответил Олег, у которого сформировалось свое, далеко на доброжелательное, отношение к Овию. – Он тебя научит любить букву закона!

– Да, у него есть чему научиться, – не заметил Мойтин в словах землянина скрытого сарказма (на то он и скрытый сарказм).

– Ладно! Желаю удачи! – кивнул люминянину Белов, обошел того, держась от него подальше (чтобы языком не достал), и направился своей дорогой.

– И тебе удачи! – крикнул вслед ему Мойтин, звонко щелкнув языком, и тоже пошел по своим делам.

На следующий день, Диамэк, поприветствовав оперов на своем борту, получил указание держать путь на Ульроп – тринадцатую планету системы Версекус.

Серебристая точка звездолета оторвалась от сверкающей разноцветными огнями «шайбы» базы и, резво набрав скорость, растворилась в пучине космоса.

ГЛАВА 12.

Ситуация на месте преступления, то есть на планете, к которой прилетели бравые правоохранительные органы в лице Олега и Элая, в реальности оказалась намного удрученней, чем это было показано в справочной информации. Видимо информация в архиве Бюро давно не обновлялась.

Те метеообразования, что при обзорных орбитальных витках вокруг планеты Олег принял за облачный фронт, при более близком осмотре оказались продуктами активной вулканической деятельности – дымовой и пепельной завесой. И такой «облачностью» была покрыта чуть ли не треть планеты. Та же поверхность планеты, которую ещё не затянул серый шлейф вулканических выбросов, своим ландшафтом напоминала знакомый Белову по видеофильмам и фотографиям пейзаж родимой Луны: те же навевающие хандру хребты, почти такие же кратеры и впадины. Лишь небольшие пятна зеленых «прыщиков» и тонкие серо-голубые «вены» на больном теле Ульропа, указывали на то, что там ещё, возможно, зиждется жизнь.

Если утопающий в зелени Аурриум с его ревущими водопадами, лагунами с золотыми песчаными пляжами и дендропарками с гигантскими деревьями, можно было смело наградить званием поистине райского уголка Вселенной, то Ульроп был его полной противоположностью – ещё тем инфернальным местечком.

Земля в своем нынешнем виде, по мнению Белова, находилась аккурат между этими двумя особенно выразительными мирами. И какой она в итоге станет, на какую сторону сдвинется на ней экологическая ситуация, Олег старался не задумываться.