Космические течения

— Послушайте, — продолжил Рик, — мы сидели за столом. В моем чае был какой-то наркотик. Мы ссорились — не помню, из-за чего. Потом я оцепенел и мог только сидеть и думать: «О, великий космос, меня опоили». Хотелось закричать, закричать и убежать, но тело не слушалось. Ко мне подошел тот, другой. Файф. Сначала он орал на меня, затем замолчал. Обогнул стол и навис надо мной. Я не мог ни говорить, ни шевелиться. Только глаза еще слушались.

Рик умолк.

— Второй человек был Файфом? — спросил Юнц.

— Так я запомнил.

— То есть это тот человек, который сейчас сидит за столом?

— Я не помню, как он выглядел. — Рик даже не повернулся, чтобы посмотреть на Файфа.

— Вы уверены?

— Я пытался вспомнить. Вы и представить себе не можете, до чего это тяжело! И больно! — выкрикнул он. — Словно в мозг вонзается раскаленная игла. Все глубже, глубже! — Рик обхватил голову руками.

— Знаю, вам тяжело, но вспомнить надо, — мягко сказал Юнц. — Неужели вы не понимаете? Посмотрите еще раз на этого человека! Взгляните ему в лицо!

Рик оглянулся на Файфа, минуту-другую смотрел на него, потом отвернулся.

— Ну? Вспомнили? — спросил Юнц.

— Нет!

— Ваш актер забыл свою роль? — сухо усмехнулся Файф. — Или вы надеетесь, что история станет более правдоподобной, если он «вспомнит» мое лицо в следующий раз?

— Я никогда прежде не встречался и не говорил с этим человеком! — вспылил Юнц. — Никаких заговоров за вашей спиной мы не плели, меня утомили ваши обвинения на сей счет. Я ищу только правду.

— В таком случае могу ли и я задать ему несколько вопросов?

— Валяйте.

— Благодарю за любезность. Рик, или как там тебя… — голос Файфа изменился: великий нобиль обращался к флоринианцу.

— Да, сэр. — Рик поднял взгляд.

— Говоришь, человек обошел стол и навис над тобой, пока ты сидел беспомощный и одурманенный?

— Да, сэр.

— И последнее, что ты помнишь, это то, как он склонился к тебе?

— Да, сэр.

— Ты же смотрел на него снизу вверх?

— Да, сэр.

— Сядь.

Рик подчинился.

Несколько секунд Файф сидел неподвижно. Его безгубый рот превратился в едва заметную щель, под щеками, синеватыми от пробивающейся щетины, перекатывались желваки, подбородок выдался вперед. А потом великий нобиль соскользнул с кресла.

Именно соскользнул! На миг всем показалось, что он опустился на колени.

Затем Файф вышел из-за стола, и стало ясно, что он стоит на ногах.

У Юнца даже голова закружилась. Человек, казавшийся, когда сидел, статным и внушительным, внезапно превратился в жалкого карлика.

Уродливые ножки великого нобиля едва не подгибались под тяжестью мощного торса. Лицо Файфа побагровело, но взгляд хранил прежнее высокомерие.

Рик, глаза в глаза, следил за приближением Файфа.

— Так это я тогда подошел к тебе?

— Я же говорил, сэр, что не помню лица.

— Кто тебя спрашивает о лице? — Файф развел руки в стороны, обводя свое тело. — Можно ли забыть такое? Мою фигуру? Походку?

— Наверное, нет, сэр, — смущенно пробормотал Рик, — но я не уверен.

— Но ты же сидел и смотрел на него снизу вверх, а он стоял.

— Да, сэр.

— Он стоял над тобой, даже «возвышался», как ты выразился?

— Да, сэр.

— Это ты помнишь точно?

— Да, сэр.

Лица сидящего Рика и стоящего Файфа находились друг против друга.

— Я смотрю на тебя сверху вниз?

— Нет, сэр.

— Может быть, ты смотришь на меня снизу вверх?

— Нет, сэр.

— Могу я быть тем мужчиной?

— Нет, сэр.

— Однако ты продолжаешь утверждать, что вспомнил имя «Файф».

— Да, вспомнил, — не отступал Рик.

— Получается, тот человек воспользовался моим именем для маскировки?

— Н-ну, вероятно.

Файф развернулся, с неторопливым достоинством проковылял к креслу, вскарабкался на него и произнес:

— Став взрослым, я никому не позволял видеть себя в полный рост. Есть ли у вас еще какие-нибудь причины настаивать на продолжении этой встречи?

Абель был одновременно смущен и раздражен. Разговор шел совершенно не так, как он планировал. На любой их довод у Файфа был готов ответ. В итоге нобиль представал чуть ли не оболганным мучеником: его шантажом принудили к встрече, оклеветали, а он с успехом отмел все обвинения.

Файф сделает все, чтобы именно его версия происходящего распространилась по галактике и стала превосходной антитранторской пропагандой. Ему даже врать особенно не придется.

Посол должен был во что бы то ни стало сократить негативные последствия. Психозондированный аналитик теперь бесполезен. Все, что он «вспомнит», будет вызывать только смех — неважно, насколько правдивы воспоминания. Его назовут инструментом транторского империализма, к тому же — сломанным.

Пока Абель размышлял, заговорил Юнц:

— У меня есть веская причина для продолжения встречи. Мы до сих пор не установили, кто виновен в психозондировании. Вы киваете на Стина, Стин — на вас. Предположим, вы оба ошибаетесь и оба невиновны, но факт остается фактом: вы считаете, что это сделал кто-то из великих нобилей. Кто же?