Космический ключ

- Упорством, дьявольским упорством! Погляди, как красуется он на вершине. Можно подумать - его любимое местечко. А ведь это совсем не так.

- Не так? - рассказ Боровика, незаметно для него самого, начал заинтересовывать Красикова.

- Сюзен хитер, он селится всегда на склоне, в затишке. Но стоит ему приподняться, стоит его корням добраться до глубинной влаги - самый свирепый ураган ему не страшен. Ствол занесло песком? Ну и что ж! От ствола, из-под самой макушки выбегают придаточные корни, надежно укрепляют дерево в нанесенном слое. Сюзен поднимается, растет, и вот уже он наверху холма... Изменилось направление ветров, бархан сдвинулся, корни нашего сюзена обнажились, а ему хоть бы что! От этих самых оголившихся корней новая поросль немедленно убегает вглубь, пронизывает песок. Дерево живет.

- Дерево живет, - пробормотал Красиков. - Оно будет жить и тогда...

Но Боровик его не слушает. Да, да, дерево живет. Живет вопреки всему: сыпучим пескам, безводью, иссушающей жаре. Случайные путники любуются и бездумно радуются серебристой его листве. Впрочем, некоторые даже заинтересовываются им. Серебряные листья? Любопытно! Натуралисты аккуратно распрямляют листок на жестком ватмане. Ага, вот в чем дело: сероватая шерстка, покрывая лист, уменьшает испарение? Она отражает чересчур яркий свет? Все ясно! В очередном научном труде описывается новый вид. Описывается, как и положено: добросовестно и подробно. Листва, корневая система, семена, приспособленные к полету... Да, теперь все ясно, натуралисты равнодушно проходят мимо стройного дерева с гладкой темно-оранжевой корой. По-своему они правы: ведь в мире еще тысячи и тысячи неоткрытых, неописанных, неназванных растений и животных... Но вот один из них все же задерживается у дерева. Он не похож на солидного ученого: золотистая тюбетейка, две косички, большие зеленые "марсианские" глаза. Разве бывают солидные ученые с "марсианскими" глазами?.. Что же привлекло этого странного натуралиста? Быть может, грозди прекрасных, только-только распустившихся фиолетовых цветов? Вначале - да, но потом... Не зря обладательница золотистой тюбетейки была волжанкой. Она хорошо помнила чудовищный голод, поразивший в двадцать первом году Поволжье. И любуясь чудесным деревцем, думала о своем. "Как странно, - сказала она однажды, странно, что люди ушли отсюда. Здесь можно вырастить столько хлеба!.." Ее муж, молодой, увлеченный своим делом энтомолог, лишь снисходительно улыбнулся. "Вода, - кратко ответил он. - Будет вода - будет хлеб. Когда-нибудь это придет". "Когда-нибудь! - сердито воскликнула она. - Зачем же ждать? Разве в песках нет своей воды?" "Есть, - ответил муж. - Пески хорошо поглощают влагу и с трудом отдают ее. С большим трудом. Легче провести канал". Но упрямица не сдавалась: "Неправда, - возразила она. - Совсем не легче. Существует путь более близкий. И более верный. Надо только помочь им!" "Кому? - удивился энтомолог. Он был не очень-то догадлив, этот охотник за прямокрылыми. - Кому помочь?" "Помочь этим маленьким храбрецам, - и она ласково коснулась серебристой ветки. - Помочь, подтолкнуть, пришпорить..."

Профессор внезапно смолк.

- Что же сказала она еще? - нетерпеливо спросил Василий.

Владимир Степанович ответил не сразу.

- Ничего. Это были последние ее слова.

Смысл фразы не сразу дошел до Красикова. Последние? Почему последние?

- Она погибла? - вдруг догадался он. - Как же случилось это? Жажда?

- Пуля, - тихо ответил Боровик. - Подлая басмаческая пуля.

Они долго молчали. Красиков больше не задавал вопросов, он уже знал, кем являлась для Владимира Степановича женщина с "марсианскими" глазами.

Наконец профессор прервал молчание.

- "Помочь маленьким храбрецам", - медленно повторил он. - Много лет потом звучали во мне эти слова. Я не задумывался над их смыслом. Они для меня были... ну, как шелест серебристой листвы сюзена. Понимаешь, Вася? Тихий, приятный шелест, под который так хорошо и не грустить, и помечтать. Годы и годы прошли, прежде чем сумел оценить значение этой догадки.

- Но мне не совсем понятно, - признался Красиков. - Не подводя воды, оживить пустыню...

Владимир Степанович поудобнее расположился в тени бетонного кольца.

- Ага, не все понятно? - он помолчал. - Представим себе сооружение большого канала, одну из наших грандиозных строек. Тысячи могучих механизмов и тысячи, многие тысячи людей день и ночь трудятся на ней. Несколько лет напряженнейшей работы, многомиллионные затраты и вот - строительство завершено. Подводятся итоги - десятки, сотни тысяч гектаров вновь орошенных земель. Хлопковые поля, виноградники, обводненные пастбища... Площади, вроде, немалые. Но давай-ка переведем их в километры. Сто тысяч га, это будет?..

- Тысяча квадратных километров, - подсчитал Красиков.