Космический марафон [сборник]

Горовиц обернулся. Глаза его за мощными линзами казались огромными, как у совы. Не ответив ни слова, он взял шлем за ободок и осторожно опустил Армстронгу на голову. Армстронг успел заметить несколько непонятных колец внутри шлема, затем наступила темнота. До слуха его донеслись чьи-то торопливые шаги, резкий щелчок переключателя, а потом он почувствовал, будто его мозг вращается внутри черепной коробки.

Он не испытывал физической боли, а только странное неприятное чувство, вроде того, что люди ощущают во сне, падая с высоты и просыпаясь в ужасе от неизбежного удара о землю. Казалось, существует земной, во плоти и крови, но какой-то вялый Армстронг, наблюдающий, как другого, одухотворенного, небесного Армстронга подвергают жестоким мукам. Оба Армстронга были половинками его самого, и сознания обеих половинок пытались воспрепятствовать этому противоестественному раздвоению.

Миллион вопросов посыпался на его разум с немыслимой быстротой, а непроизвольные ответы появлялись прежде, чем мозг успевал осознать смысл обращений. Как вы реагируете на это? Как вы реагируете на то? Значит ли это утверждение что-нибудь для вас? Верите ли вы первому, второму или третьему — и почему? Отвергаете вы четвертое, пятое или шестое — и почему? Сочувствуете ли вы седьмому? Отталкивает ли вас восьмое? Как изменится ваша точка зрения на девятое, если ваше духовное "я" снова соединится с телесной оболочкой? Миллион вопросов в минуту, тысяча в секунду, сотни в каждый миг. Некогда думать, взвешивать, рассуждать, вспоминать скрытые предрассудки, предубеждения, желания и прочие нюансы, из которых складывается личность человека. Да это и не требовалось. Нужны были автоматические, реакции. Как у амебы: задрожит, сожмется или поползет?

Представьте, что вас окунают в воду. Горячая она или холодная? Светлая или темная? Истина или ложь? Оцените факт. Вообще, факт ли это? Вычислите эту сумму. Согласны ли вы, что это этично? При определенных обстоятельствах?.. А что такое этика вообще? Определяют ли обстоятельства этичность поступка? Откуда вы знаете, что вы нормальны? В чем разница между правдой и ложью? Может ли нечто быть правдой для одного человека и ложью для другого? Может ли оно быть правдой сегодня, но ложью вчера — и снова ложью завтра? Может ли это быть правдой для вас, но ложью для меня? Существует ли абсолютная истина и абсолютная ложь? Универсальны ли они при всех обстоятельствах? Разумен ли довод? Разумна ли вера? Откуда вы знаете, что вы нормальны? Какой смысл вы вкладываете в следующие слова?.. Разумна ли интуиция? Зависима ли логика? Рациональна ли мысль?

Армстронг тонул в бездонном море безволия, и разум его послушно откликался на все вопросы, как бы они ни были каверзны. Сколько это продолжалось, он не имел ни малейшего понятия, ибо время и пространство перестали существовать, и во Вселенной не осталось ничего, кроме его собственного беззащитного ума, исповедовавшегося перед электронным алтарем.

Первыми признаками возврата к нормальному состоянию были жар и полное физическое истощение. Он безвольно лежал на металлической решетке, уставившись невидящим взглядом на переплетение серебряных трубочек и бусин. Эта штуковина выжала его как лимон; руки дрожали, голова раскалывалась от боли. До него медленно доходило, что ремни больше не опутывают его тело, а Горовиц стоит рядом и молча его изучает.

На скверном английском, гортанным голосом, Горовиц произнес:

— Выпейте — вам станет лучше.

Горячая жидкость обожгла горло. Сделав большой глоток, Армстронг облизал губы и закрыл глаза; мелькнула запоздалая мысль, что он выпил, скорее всего, какой-то наркотик. Снадобье подействовало сразу, и он был настолько истощен, что, махнув на все рукой, моментально провалился в сон.

На вызов ученого явились охранники. Они подняли тяжелое тело с решетки, отнесли обратно в камеру и оставили там. Они проделали это так же флегматично, как всегда, словно таскать тела было для них будничным, рутинным занятием. Но они в свое время тоже прошли через психотрон.

Армстронг проспал целые сутки, после чего умылся, побрился, позавтракал и почти пришел в себя, когда за ним явились опять. Его снова провели по коридору, через четыре комнаты в зал; снова его провели через двойные двери, и он очутился в том же кресле лицом к лицу с Линдлом. Сенатор поднял голову, на лице его читалось удовлетворение.

— Ну, мистер Армстронг, похоже, вы прошли путь до конца. Он был долог и извилист, со множеством ловушек и препятствий, но вы его все-таки прошли. Поздравляю.

— Это еще не конец! И наступит он, только когда…

Линдл протестующе поднял руку:

— Знаю, знаю! Вы хотите сообщить мне все, что вы обо мне думаете. Но давайте на время оставим личности, а? У вас наверняка много вопросов, и сейчас настало время на них ответить. У нас больше нет причин скрывать от вас информацию, а наоборот, есть весомый довод в пользу того, чтобы все вам рассказать.

— Какой довод?

— Вы нормальный!

— Ха! — воскликнул Армстронг с иронией. — Неужели? Даже не верится!

Подавшись вперед, Линдл внимательно на него посмотрел.