Космический принц и его заложница

В центре небольшого помещения стояло кресло, как у стоматологов, почти горизонтально опущенное. Рядом с креслом – внушающая ужас установка со множеством экранов, панелей, кнопок и щупов.

– Садись сюда. Будет неприятно. Сначала я отключу болевые ощущения, затем введу манипулятор, и все твои чувства отключатся. Я не стану вводить тебя в стазис, потому что должен следить за разными параметрами, так что, возможно, ты немного испугаешься. Но не волнуйся, процедура недолгая. К тому же, – он показал в дальний угол, – за мной внимательно наблюдают и причинить тебе вред не дадут.

– Да уж, это полезно, – пробормотала я, укладываясь.

Закрыла глаза. Еще чуть-чуть, и все.

Услышала только гудение. Потом прикосновение чего-то холодного к виску. Приоткрыла один глаз и в отражении лампы увидела, как в голову входит тонкая блестящая игла. Накрыло паникой, но… ни пошевелиться, ни вдохнуть я не смогла. Все чувства, кроме эмоций, отключились. Я не чувствовала запахов, не осязала кресло и подлокотники, не слышала. Осталась лишь способность видеть и паниковать.

Спокойно, спокойно, главное – не сойти здесь с ума. И не думать о том, что, возможно, после отключения сознание так и останется запертым в кукле, валяться на чердаке.

Это все равно что медицинская процедура, подумаешь.

А потом и зрение меня покинуло, оставило в жуткой темноте наедине со страхами и мыслями.

Здесь даже время текло иначе, бесконечно долго. Я старалась вспоминать хорошие моменты, думать о будущем, но невольно в голову лезли нехорошие мысли. А если это просто уловка, чтобы отключить меня? И я проведу в совершенной темноте долгие годы? А если уже прошли годы, а я не заметила?!

Так, Брилл, спокойно… думай об Александре. Вспоминай о кольце, о том, как он тебя спасал. Мечтай о свадьбе. О платье… да, платье, хорошая тема. Кремовое, наверное, мне пойдет. Кружевное, короткое. Здесь носят короткие платья?

Так же неожиданно, как все отключилось, так я и вновь получила возможность видеть, дышать, чувствовать. Вдохнула воздух и закашлялась.

– Тихо, не дергайся, – предупредил отец. – Еще пара секунд… Ну, вот и все.

Гудение стихло, я почувствовала, как игла выходит, и через пару секунд оставшиеся ощущения вернулись. Затошнило, а в месте прокола выступили крошечные капельки крови.

– Так просто? – удивилась я. – И зависимости нет?

– Да, – кивнул папа. – Я отключил эту привязку, но программно не вмешивался. Если он сделает тебе татуировку еще раз, то система снова опознает кровь дгнарна и включит уже знакомый алгоритм.

– Не сделает, – ответила я, сползая с кушетки.

– Брилл…

Меньше всего мне хотелось сейчас общаться с отцом. А вот чего действительно хотелось, так это перестать называть его так. Не отец он мне, не отец. Создатель, кукольник, не знаю, таксидермист, блин, но не отец! И отцовских чувств в нем нет и не было. Только гордость за свое создание и какое-то извращенное беспокойство. Не поломает ли кто куколку? Как же фарфоровая девочка будет жить в жестоком мире? Чувства Александра намного искреннее и приятнее.

– Бриллиана, детка, нам нужно поговорить.

– Нам не о чем разговаривать. Совсем, без вариантов. Я не хочу обсуждать свои микросхемы и куски программы, а тебе стоит благодарить императора, что он разрешил здесь поселиться и работать. Хотя мог бы казнить.

– Ты имеешь право злиться, но, Брилл, я никогда не обманывал тебя.

– Никогда? Арлиана легким движением руки отправила меня умирать в изнанку!

– Ты бы не умерла, я планировал забрать тебя.

Я чуть не взорвалась, чуть не высказала ему все, что думаю о таких планах. От позорной истерики меня отделяли считаные секунды, но вдруг стало лень. Спорить, ругаться, ненавидеть совершенно незнакомого человека? Нет уж, увольте, хватит с меня эмоциональных взрывов.

Придется признать: ерунда иногда случается и наши дороги разошлись.

– Все уже в прошлом. Давай оставим те отношения, которые от нас хочет видеть император. Пациентки и врача. К сожалению, в моем организме разбираешься только ты, так что придется иногда общаться. Но я не буду звать отцом и любить человека, который считает, что единственная проблема в произошедшем – это то, что мы не можем поговорить.

Отцу ничего не оставалось, как тяжело вздохнуть и отвернуться к компьютеру.

– Ты можешь идти, – сказал он. – Зайди завтра, проведем полную проверку систем.

Но сколько бы он ни обижался, я не могла заставить себя взглянуть на него как прежде. Да и зачем? Пусть воспоминания во мне и говорят, что этого человека я знала всю жизнь, на самом деле он создал меня не так давно и в общем-то не был обязан привязываться. Никто не проникается любовью к плюшевой игрушке или роботу-собаке.

Странное ощущение, когда твоя прошлая жизнь рухнула, а новая еще не построилась. Какой-то эмоциональный вакуум и совершенное одиночество.

Я вышла в гостиную и вдруг увидела правящую чету. Немного непривычно выглядевшую: оба в неформальной одежде, словно вышли на прогулку. Они сидели на диване, смотрели на экран эмирта и смеялись, не видя меня.

– Ваше Величество? – Я откашлялась и поспешно сделала реверанс.