Космический рубеж

Оказалась в эпицентре бедствия и пара старых внедорожников с боевиками. Как только стало ясно, какая угроза нарастает с каждой секундой, они сразу же рванули в сторону лагеря. Позаботиться о беженцах у них не возникало даже мысли, спасали исключительно свои шкуры. На одном из отрезков пути к машинам бросилось несколько семей с мольбой спасти хотя бы детей, в ответ на что бандиты ответили автоматными очередями и прибавили газу. Это дикие животные могли забыть, что кто-то из них ест плоть, а кто-то траву, и бежать от стихии вместе, а с людьми было совсем иначе.

Специфика местности создавала одну ловушку за другой. Часть беженцев оказалась среди болота, часть – не сумела найти путь на возвышенность, где находился лагерь боевиков, те же из беженцев, кто все же оказался на подступах к лагерю, порадоваться данному обстоятельству не смогли. Во-первых, они не поняли, куда попали, полагая, что перед ними одно из селений. Во-вторых, их практически сразу встретили пулеметным огнем. Ни одного человека бандиты не подпустили к своему логову ближе чем на 20–30 метров. Бедолагам пришлось спускаться обратно и бежать дальше. А вырвавшиеся из водохранилища потоки уже успели накрыть собой внушительных размеров часть саванны…

Еще не успело наступить утро и взойти солнце, как на месте саванны образовалось огромное озеро. Островами на зыбкой водной глади стали католическая миссия, лагерь боевиков, некоторые деревни и вершины отдельных возвышенностей. Дождь тем временем продолжал идти. Не такой интенсивный, как ранее, однако не менее назойливый. Сколько людей погибло, а сколько спаслось за прошедшие часы, никто не сумел бы ответить. Да подобных подсчетов и не проводилось. Правительства смежных государств не торопились предпринимать какие-то меры по борьбе с последствиями бедствия, руководствуясь принципом, который с определенной долей натяжки можно перевести на русский как «Авось само рассосется».

11

Время давно шагнуло за полночь. Стихия продолжала бушевать, однако вода перестала подниматься быстрыми темпами. И в деревне, где был спрятан российский спутник, это обстоятельство жители восприняли с благоговейным трепетом, ощущая себя избранными, ведь ближайшие деревни оказались затопленными, хотя все они находились приблизительно на одной высоте. Эта же деревня, превратившаяся в остров, стала вожделенным местом для тех, кто все-таки смог спастись от стихии на спешно собранных плавательных средствах вроде плотов. Но добраться до него получалось не у всех. Плоты и лодки уносило потоками в стороны, остановиться или развернуться при таких условиях было очень трудно, как бы кто ни старался.

Повезло пассажирам лишь единственного плота – бурлящий поток прибил его прямо к уцелевшей деревне. На нем находилось человек десять. Это были жители одного из соседних поселений, которое уже успело полностью уйти под воду. Оказавшись на клочке земной тверди, беженцы воздали хвалу своим божествам. Спасение представлялось им неимоверным чудом. Не счастливым стечением обстоятельств, а промыслом божьим. Только с поправкой на то, что богов, а точнее духов, в их представлении имелось неимоверное количество. И это были совершенно другие духи по сравнению с теми, в которых верили здешние почитатели львов. Нет, здешние жители не причинили никакого вреда, но и радушного приема им особо не оказали, приняли весьма настороженно. Во главе группы крепких мужчин к ним вышел сам вождь Букабар. Так как он старался уберечь недавнюю находку от посторонних глаз, то пускать беженцев на территорию деревни отказался. Мотивировал это религиозными запретами и прочей мистикой, которой жили многие здешние племена. Но все же разрешил им разбить лагерь чуть в стороне от деревни. Благо места хватало, даже невзирая на наводнение. Спасшиеся были ему безмерно благодарны. А старший из них даже был готов отдать Букабару в качестве благодарности одну из девочек. Вождь отказался принимать такой подарок, опять-таки ссылаясь на волю божеств. На том встреча и завершилась. Единственно, вождь пообещал, что беженцы смогут получить еду. В условиях непрекращающегося стихийного бедствия это выглядело жестом невероятной щедрости.