Космикомические истории: рассказы

Стены так толсты, что в них могли б таиться другие камеры и лестницы, пороховые погреба и кордегардии, или, напротив, крепость вся могла бы представлять собой сплошную стену, где замурован живой человек. Сменяющиеся в воображении невольника картины не исключают одна другую: камера, окошко-амбразура, коридоры, по которым дважды в день приходит надзиратель, приносящий суп и хлеб, — все это, вероятно, просто поры, пронизывающие ноздреватую породу.

Шум моря доносится сюда с особой силой в штормовые ночи; порой мне кажется, что волны разбиваются о стену, к которой я прикладываюсь ухом, порой — будто они подмывают фундамент снизу, и оттуда гул восходит, точно по раструбу раковины, — тоже превратившись в узника, — на верх самой высокой башни этого узилища, туда, где моя камера.

⠀⠀ ⠀⠀

Я вслушиваюсь: звуки обрисовывают вокруг меня затейливые, изменчивые формы и пространства. По шарканью тюремщиков я силюсь воссоздать в уме сеть коридоров, их повороты, расширения, прямые участки, движение по которым прерывается лишь стуком дна кастрюли о пороги камер и скрежетом засовов, но удается мне установить лишь временную очередность точек без какого-либо соответствия им в пространстве. Ночью звуки слышатся отчетливее, но откуда именно, насколько далеки эти места, определить все так же трудно: где-то точит зубы крыса, где-то застонал больной, сирена возвещает о входе корабля на марсельский рейд, аббат Фариа продолжает пробивать себе киркою путь среди этих камней.

Я не знаю, сколько раз уже аббат Фариа пробовал бежать, но в каждом случае он работал месяцами, поддевая плиты, кроша соединивший их цемент, сокрушая камень самодельными пробойниками, но когда очередной удар киркой должен был открыть аббату выход на прибрежные скалы, обнаруживалось, что на самом деле Фариа оказался в еще более глубинной камере. Достаточно ошибочки в расчетах, небольшого отклонения от направления хода — и аббат, устремившись в недра крепости, необратимо сбивается с маршрута. После каждой неудачи он вносит коррективы в формулы и чертежи, покрывающие стены его камеры, заново отлаживает арсенал тех средств, при помощи которых собирается пытать фортуну, и опять берется за кирку.

⠀⠀ ⠀⠀

2. О том, как совершить отсюда побег, немало думал и поныне думаю и я; я строил столько всяческих гипотез об устройстве этой крепости, о самом кратком и надежном пути, который позволил бы мне выбраться за внешний бастион и прыгнуть в море, что уже не отличаю собственные домыслы от сведений, основанных на опыте. Порой мне удается нарисовать в уме столь убедительную и подробную картину цитадели, что мысленно я двигаюсь по ней вполне свободно; данные же, извлекаемые мной из увиденного и услышанного, беспорядочны, неполны и все более противоречивы.

⠀⠀ ⠀⠀

В начале заточения, когда мои отчаянные бунтарские шаги еще не обрекли меня на тление в этой одиночке, я, выполняя арестантские повинности, расхаживал вверх-вниз по лестницам и бастионам и знал все потайные выходы из замка Иф; но из всех запечатленных памятью картин, которые я продолжаю в мыслях разбирать и снова составлять, ни одна не сочетается с другой и не позволяет представить форму крепости, понять, где именно я нахожусь в ней. И тогда меня обуревают мучительные размышления о том, как я, бедный, но честный моряк Эдмон Дантес, мог прогневать правосудие и лишиться вдруг свободы, — которые не дают возможности сосредоточиться на планировке крепости.

Марсельская бухта с островками мне знакома с детства, она служила фоном всех отплытий и прибытий в моей недолгой жизни моряка; но все, кто проплывает мимо, только взгляд их упадет на темную скалу, где расположен Иф, тотчас в страхе отворачиваются. Когда меня, закованного в кандалы, везли сюда в жандармской лодке, я, завидев на горизонте очертания цитадели, понял, что за участь меня ждет, и голова моя поникла. Поэтому я не видал — или не помню, — к какому молу приставала лодка, по каким ступеням провели меня наверх, какая дверь закрылась за моей спиной.

С годами, перестав досадовать на вереницу подлостей и роковых случайностей, приведшую к утрате мной свободы, я понял: чтобы снова обрести ее, необходимо разобраться, как устроена тюрьма.

⠀⠀ ⠀⠀

Я не чувствую желания подражать Фариа, поскольку мне довольно знать, что кто-то ищет выход, дабы убедить себя: он существует, во всяком случае, можно ставить пред собою цель найти его. Так стук кирки Фариа стал необходимым дополнением моих мыслей. Фариа для меня не только человек, который сам пытается бежать, но также часть моего плана, и не потому, что я надеюсь на путь к спасению, открытый им, — напротив, множество допущенных аббатом ошибок окончательно лишили меня веры в его интуицию, — а потому, что все те данные, которыми я располагаю о своем местопребывании, я извлек из череды его ошибок.

⠀⠀ ⠀⠀