Космикомические истории: рассказы

— Да пойми ты, это же совсем другое дело! — протестует старый Eggg.

Место жительства моей прабабушки, да будет вам известно, — Туманность Андромеды. Прежде она путешествовала с дочерью и зятем, но когда начало формироваться это скопление галактик, они друг друга потеряли из виду и устремились в разных направлениях (в чем Ggge и по сей день винит Полковника).

— Все оттого, что ты такой рассеянный, — утверждает она.

А он в ответ:

— Как же, не о чем мне больше было думать! — чтоб не уточнять, что теща, конечно, женщина прекрасная, однако же из тех попутчиц, кто все только осложняет, особенно в моменты суматохи.

Туманность Андромеды — вон, у нас над головами, но, как ни крути, до нее пара миллиардов световых годков. А для Ggge, похоже, световые годы — что скачки блохи: она не понимает, что пространство — липкое и из него не вырваться, как и из времени.

На днях, — наверное, чтобы ее ободрить, — Eggg говорит:

— Послушай, Ggge, нигде не сказано, что мы здесь навсегда. Сколько мы тут провели тысячелетий? Четыре миллиона? Стало быть, по крайней мере половину. Не пройдет и пяти миллионов тысяч лет, как Солнце так раздуется, что поглотит и Меркурий, и Венеру, и Землю, и опять пойдут сплошные катаклизмы. И как знать, куда в итоге нас забросит! Так что наслаждайся нынешним спокойствием, уже немного остается.

— Да-а? — оживляется она. — Тогда необходимо быть все время наготове. Я буду собирать все, что не портится и занимает не так много места, чтобы после взрыва Солнца взять это с собой.

Полковник не успел и пикнуть, а она уже помчалась на чердак проверить, сколько там хранится чемоданов, каково их состояние, исправны ли замки. (Тут ей в предусмотрительности не откажешь: когда ты выброшен в пространство, хуже нет чем выискивать среди межзвездного газа рассыпанное содержимое чемоданов.)

— Куда спешишь?! — воскликнул дед. — Сказал же, впереди у нас миллиарды лет!

— Но дел-то сколько, Eggg, и оставлять все на последний миг я не хочу. К примеру, у меня должно быть сварено айвовое варенье на случай, если встретимся с моей сестрой Ddde, которая его безумно любит и не знаю, сколько времени не лакомилась им, бедняжка.

— С твоей сестрой Ddde? Той, что с Сириуса?

У бабули Ggge тьма родичей, рассеянных по всем созвездиям, и каждую катастрофу она надеется на встречу с кем-нибудь из них. Надо сказать, не ошибается: каждый новый взрыв забрасывает Полковника в круг свойственников или кумовьев.

Короче говоря, теперь ее не удержать: поглощенная приготовлениями, Ggge не может думать ни о чем другом и, не доделав, бросает самые насущные дела, поскольку «скоро Солнцу все равно конец». Супруга это бесит: сколько он мечтал, выйдя в отставку, насладиться жизнью, отдохнуть от непрестанных взрывов, понаблюдать за плавками, что совершаются на всевозможном топливе в небесных тиглях, из укрытия, посозерцать сплошное однородное течение веков… Но вместо этого синьора Ggge, дав отдохнуть ему не больше половины срока, приводит его в напряжение распахнутыми чемоданами, расставленными на кроватях, опрокинутыми ящиками, стопками рубашек, и те тыщи миллионов миллиардов часов, дней, недель и месяцев, которыми он мог бы наслаждаться как бессрочным отпуском, придется быть настороже, как в пору службы, в постоянном ожидании перемещения, ни на мгновение не забывая, что вокруг все временное, но постоянно повторяется, что вся эта мозаика протонов, электронов и нейтронов будет рассыпаться и складываться вновь до бесконечности и что похлебку эту надо перемешивать, пока она не остынет или не согреется, — короче говоря, об отдыхе на наиболее умеренной планете Солнечной системы нужно позабыть.

— Как ты считаешь, Eggg, мы сможем захватить с собой кое-какую посуду, хорошенечко упаковав, чтоб не разбилась?

— Да что ты, Ggge, она такая громоздкая, как ты тогда разместишь остальное… — Приходится участвовать, высказывать свои суждения по разным поводам, разделять ее долгое нетерпение, быть постоянно наготове…

Я знаю, чего сейчас мучительно желает этот отставник, он столько раз сам ясно говорил: раз и навеки выйти из игры. Пусть звезды распадаются и снова образуются, чтобы распасться вновь, и так сто тысяч раз, пусть среди этих звезд синьора Ggge и ее родственницы догоняют друг друга, обнимаются, роняя, поднимая и опять роняя шляпные картонки и зонты, но, уж увольте, без него. Он, Eggg, найдет себе местечко в глубинах отработанной материи, изжеванной и выплюнутой за дальнейшей непригодностью… «Белые карлики»!

Старик Полковник не из тех, кто понапрасну сотрясает воздух: у него возник вполне конкретный план. Знаете ведь этих «белых карликов» — наиплотнейшие инертные звезды, образовавшиеся в результате самых бурных взрывов, скопления вдавленных друг в друга ядер металлов, раскаленных добела, которые, продолжая медленно вращаться на заброшенных орбитах, постепенно превращаются в холодные и тусклые могилы элементов.