Космобиолухи

— Спасибо, но я лучше подожду,— вежливо отказался тот, сдерживая очередной приступ кашля.— Хочу убедить­ся, что все в порядке.

Станислав не стал настаивать. Несмотря на поздний час, даже ученые не спешили возвращаться в каюты — бесцель­но слонялись по кораблю, обмениваясь малопонятными репликами вроде: «А фосфодезаминазный тест проводи­ли? — Нет, только посев на Зайцеву-Блыгу». Потом еще раз сварили и выпили кофе, по две кружки. Теодор резался в гонки на флайерах, Полина комментировала за спиной. Доктор присоединялся то к тем, то к другим. Дэн дремал в своем кресле, запрокинув голову и свесив кисти с подло­котников. Из машинного отсека изредка доносились скре­жещущие звуки, как будто там завелась огромная металло­идная мышь.

Очередь, вопреки мрачным прогнозам, расшевели­лась — таможенники, тоже раздосадованные задержкой, удвоили усилия, и, когда транспортнику наконец «дали добро» на пролет, на часах было пятнадцать минут двенад­цатого.

— А это не вредно? — боязливо спросила Мария Сидо-ровна, глядя на медленно проплывающий мимо иллюмина­тора излучатель, на котором вразнобой мигали огоньки — скорее всего, просто сигнальные.— Что-то меня поташни­вает...

Станислав тихо порадовался, что так и не попробовал колбаску.

— Не волнуйтесь, технология совершенно безопасна,— поспешил успокоить толстушку Вениамин.— И очень точ­на. Сейчас мы пройдем датчики, пристыкуемся к таможен­ному катеру, капитан отнесет им документы, уплатит по­шлину, и...

— Я пошел,— сообщил Станислав, беря папку под мышку.

— Погоди, я с тобой! — заторопился Вениамин.

— Зачем?

— Ну мало ли, придется договариваться...— размыто по­яснил доктор.

Капитан поморщился. Он действительно плохо понимал намеки и ненавидел «подмазывать» чиновников, предпочи­тая идти на принцип. Чем порой вредил бюрократам, но чаще — себе.

Однако документы, с таким трудом собранные Станис­лавом, оказались в полном порядке. Через пять минут к ним добавилась пухлая, еще теплая после принтера бумажная стопка — данные со сканера с ценой за каждую позицию. В большинстве граф стояли нули, научная деятельность поч­ти не облагалась налогом, и список разрешенных к вывозу предметов был куда обширнее личного, но, конечно, не беспределен.

— С вас пятьдесят четыре единицы,— подвела итог тамо-женница таким бесцветным металлическим голосом, что капитан вздрогнул и повнимательней к ней пригляделся: не андроид ли?

— А почему так много? — удивился Станислав, начиная просматривать документы.— По моим расчетам сорок семь выходило. Вон по тем тарифам, что у вас на стеночке висят. Двадцать с корабля, три за оформление, два с полтиной эко­логический сбор...

Венька поменялся в лице (с заморенного серо-зеленого на отчаянный серо-лиловый) и свирепо зашипел другу на ухо:

— Сорок семь, пятьдесят — какая, к чертям собачьим, разница?! Я тебе из своего кармана доплачу, только полете­ли скорей отсюда! Если до полуночи не вылетим, потеряем в десять раз больше!

Станислав плюнул и прижал палец к идентификацион­ному окошку, подтверждая платеж. Снявши голову, по во­лосам не плачут, подавитесь вы этими семью единицами!..

Через полчаса, всего за семь минут до полуночи, транс­портный корабль наконец-то выплыл из тесной планетар­ной «бухты» на простор космоса, разогнался и нырнул в первую «червоточину».

* * *

По меркам Внутренних Миров харвестер был кораблем среднего класса. Всего-то сто тридцать семь тысяч тонн, ничто в сравнении с межзвездными паромами-миллионни-ками. Но для команды «Сигурэ» это былоченьбольшой ко­рабль. Одна только рубка с высоким потолком и обзорным окном на полстены вызывала приступы агорафобии.

— Ну и как долго,— тоскливо спросил Фрэнк,— мы бу­дем искать в этой груде металлолома нужную нам иголку?

— Сколько потребуется, столько и будем! — повысил го­лос капитан.— В конце концов, рубку мы нашли.

— Ага, нашли,— хмыкнул навигатор, падая в кресло свое­го коллеги на харвестере.— После часа блуждания. И это с подсказками искина! Хвала Первой Полуоси, что его второ­пях отключить забыли, а то мы состарились бы в здешних коридорах.

Роджер тоскливо уставился в большое зеркало, неведомо зачем (случись что, осколки брызнут похлеще чем от грана­ты) установленное посреди рубки. Из глубины стекла на него хмуро вызверился всклокоченный черноволосый тип, лет на десять старше настоящего возраста и с куда большей долей японских генов. Цвет лица, правда, был не желтый, а скорее землисто-серый, усугубленный трехдневной щети­ной, зато опухшие от недосыпа глаза так и норовили вытя­нуться в узкие щелочки. Если быполицейскийСакаи столк­нулся с такой харей во время уличного патрулирования, то арестовал бы ее владельца за одно только «нарушение обще­ственной благопристойности».