Космология монстров

Юнис закрывает лицо руками, но Сидни сидит, не поднимая головы. Папа болен. Он не контролирует себя, когда говорит эти ужасные вещи – хотя в данном случае Сидни с ним втайне согласна. Мама слаба. Сидни видит боль, отобразившуюся на простодушном лице матери. Она недостаточно сильна. Она его не заслуживает. Она уже готова к его смерти.

Сидни думает, что лучше бы тоже умерла, если бы пришлось выбирать между этим и жизнью с матерью.

Вдруг она снова оказывается на сцене в Склепе. Поворот, поворот, еще поворот. Звенящие колокольчики и дребезжащее пианино с глубокими басами, а также редкие яркие взрывы шума, прерывающие музыку подобно паническим крикам в кровавых фильмах. Опухоль из астроцитов. Клетки звездчатой формы, красиво изображенные в книге, – как зефиринки, плавающие в сахарных хлопьях. Короткие контролируемые вдохи. Не позволяй зрителям видеть, как усердно ты работаешь. Будь артисткой, Сидни. Твои движения должны выглядеть легко. Поворот, поворот, поворот. Расторможенность, облучение, нейролептики. Припадки, изменение личности, неоперабельность. Поворот, поворот, поворот, теперь еще быстрее, потому что, хотя Сидни и сильная, но она не хочет видеть остальное.

Однако ей приходится. Несмотря на танец, она теряет темп, вновь превращается в маленькую грустную Сидни, и ее опять затягивает в действие.

Она сидит в палате с папой, когда это происходит. Прошло две недели с тех пор, как родился ее младший брат Ной. Папа уже слишком слаб, чтобы держать его на руках, да и вообще, похоже, его не особо это заботит. Сидни все понимает. Зачем утруждать себя знакомством с ребенком, которого не сможешь вырастить? Юнис с мамой и младенцем в другой палате. Сидни редко их навещает. Она хочет быть с папой. Ей всегда нравилось оставаться с ним наедине, но по какой-то причине, даже когда они находятся только вдвоем в палате, она ощущает незримое присутствие кого-то третьего. Тот, кого она не видит, наблюдает за ними обоими.

И, словно этого жуткого ощущения недостаточно, последние несколько дней выдались совсем плохими. Хотя папа много писал и рисовал, теперь у него совершенно не осталось сил. Он смотрит в пространство, прерывисто дыша, а Сидни стоит рядом с ним и держит его за руку. Он, кажется, не замечает ее. Он словно пойман в ловушку собственного разума и сейчас находится наедине с собой. Но вдруг он сжимает ее руку и резко вдыхает, словно испытав сильную боль.

Он поворачивается и смотрит на нее широко раскрытыми глазами – абсолютно осмысленными и испуганными.

«Юнис была права».

«Папа?» – произносит Сидни.

Она не может больше вымолвить ни слова. Это единственное, что ей удается произнести под его пристальным взглядом, который жжет сильнее любого прожектора.

«Маргарет», – говорит он.

«Сидни… Это Сидни, папа».

«Рисунки… Чертежи… Все там… Ты должна…» – произносит он.

«Должна что?» – спрашивает Сидни.

«Он ищет нас. Теперь он знает наш запах».

Папа закрывает глаза. Его дыхание выравнивается. Она окликает его несколько раз, прежде чем замечает, что его грудь совсем перестала двигаться.

Поворот, поворот, поворот. Сидни вновь на сцене Склепа и теперь задыхается сама. Она сбавляет темп в четвертом арабеске Вагановой и попадает на похороны отца вместе с Юнис, мамой, мистером и миссис Рэнсом, всеми соседями, бабушкой и дедушкой Бирнами и бабушкой Тёрнер. Они все собрались у открытой могилы, пока священник произносит слова над папиным гробом. Ной начинает плакать, и мама передает его Сидни с просьбой подержать, пока он не успокоится. Сидни хочет спросить, почему бабушка Тёрнер не может взять его, но она и так знает ответ. Старушка выглядит ужасно. Кожа восковая, глаза ввалились. Через полгода у нее случится передозировка снотворного. Все скажут, что это был несчастный случай, но все будут знать, что это неправда.

Но это произойдет потом. А сейчас Сидни несет Ноя через кладбище и шепчет все нехорошие слова, которые знает, самым мягким успокаивающим голосом: «Ублюдок. Мразь. Сука. Тварь. Говнюк. Чтоб ты сдох!» Она несет его и изучает каждую надгробную плиту, мимо которой проходит. Все они твердые, с острыми гранями. Как легко было бы навсегда заткнуть рот Ною. И никто не будет по нему скучать, кроме разве что Юнис. Но Юнис и так всех любит. Вероятно, она скучает даже по высморканным ею соплям.

Но Сидни так и не решается бросить Ноя. Она ходит с ним взад-вперед, гладит по спине, бранит его и сердится на свою мать за то, что она отослала ее посреди прощания с папой. Это не последняя капля в длинной череде маминых неудач. Она продает дом, и семья переезжает в квартиру для бедных. Они теряют все.

Сидни вновь оказывается на сцене. Поворот, поворот, поворот. Так быстро, как только можно, а потом еще быстрее. Артистка Сидни должна быть единственной Сидни. Она поймет, что хочет папа. Она сделает все правильно. Она заставит его гордиться собой.

Часть третья Тварь на пороге

1

– Сними это, Ной.