Космология монстров

Этой ночью я плохо спал в своей постели. Всю ночь мне снились кошмары с каким-то преследующим меня Левиафаном, в результате чего я проснулся, когда солнце уже довольно высоко взошло. Будильник на прикроватной тумбочке показывал одиннадцать тридцать утра. В полдень я должен был встретиться за обедом с Юнис.

Я пришел в кафе на десять минут позже. Она уже сидела на веранде с книгой Тэми Хоаг в руках и потягивала коктейль «Мимоза»[36]. Когда я садился, она бросила на меня сердитый взгляд.

– Знаю, знаю, – сказал я, подняв руки в знак капитуляции. – Я проспал.

– Боже тебя сохрани, если когда-нибудь тебе придется искать настоящую работу, на которой пашут с восьми до пяти, – заметила она, после чего проглотила остатки «Мимозы». – В любом случае спасибо, что пришел.

– Конечно, – сказал я.

Это был самый позитивный ответ, на который я был способен. Я бы ни за что не сумел произнести что-то вроде «Всегда пожалуйста» или «Я рад тебя видеть». Хотя общались мы вроде бы хорошо, но наши отношения стали напряженными с той ночи, когда я угнал ее машину, а она попыталась покончить с собой. После двух месяцев, проведенных в психиатрической клинике на большой дозе «Прозака», она бросила учебу, получила сертификат помощника юриста и устроилась в фирму в Форт-Уэрте, после чего переехала из нашего дома, сняв жилье поближе к работе. И хотя она навещала нас каждые несколько недель, наш разговор всегда получался радушным, но не теплым. Она много жаловалась на своего высокомерного босса-всезнайку и постоянно поглядывала на часы, словно мы с мамой, не менее чем работа, отвлекали ее от важных дел. Она всегда приносила что-нибудь к чаю – пирог, печенье или кексы, называя это подарком для мамы, но обычно съедала все сама. Я упоминаю об этом не потому, что хочу осудить, просто постоянное переедание превратилось в привычку сразу после того, как она прекратила писать. Во время ее визитов я часто спрашивал, работает ли она сейчас над чем-нибудь, и если в первое время она хотя бы оправдывалась, то потом просто стала говорить «нет». Это слово она роняла с преувеличенной небрежностью, будто я спрашивал о погоде.

– Я больше не слышу никаких голосов, – говорила она. – И делаю все возможное, чтобы двигаться дальше.

Примерно через год после больницы она снова начала ходить на свидания. Я был в шоке, но Юнис начала интересоваться мужчинами и через несколько месяцев остановила свой выбор на Хьюберте Сангалли, давно потерянном друге со школьных времен. Они пришли друг к другу на свидание вслепую и после первоначального шока узнавания приступили к ускоренному ухаживанию, которое включило в себя паломничество к нам с матерью всего через две недели общения. Хьюберт был высоким и худым, с плохо причесанными светлыми волосами и водянистыми голубыми глазами. Он выглядел каким-то деформированным, словно его пропустили через одну из тех машин, которые расплющивают монеты и печатают на них изображения. Только, в отличие от монет, изображение Хьюберта получилось не вполне четким.

В тот день, когда я с ним познакомился, он вполголоса твердил об удаче, судьбе и предназначении. Юнис сидела с ним рядом, держала за руку и улыбалась, скорее, снисходительно, чем ободряюще. Через полгода они обручились, и теперь до свадьбы оставался всего месяц. За этим обедом мы с Юнис должны были обсудить холостяцкую вечеринку Хьюберта, за которую я, как принудительно назначенный шафер, неохотно нес ответственность.

– А Хьюберт знает, по какому поводу мы встречаемся? – спросил я. – Обычно такие вещи жених и шафер обсуждают без невесты.

– Не будь занудой, – ответила Юнис. – Ты же знаешь, Хьюберт очень застенчивый. Ты ему нравишься, но он тебя боится.

Она помахала рукой, чтобы привлечь внимание официанта.

– Да ладно, – вздохнул я.

Она не стала спорить. Подошел официант, и я снова почувствовал, как меня узнает и оценивает незнакомый мне человек. Если Юнис что-то и заметила, то ничего не сказала. Она заказала еще одну «Мимозу».

– Ну и что у Хьюберта на уме? – спросил я, подразумевая «Что на уме у тебя?»

– Он не пьет алкоголь, так что твой несовершеннолетний возраст не вызовет проблем, – ответила она.

Возле раздаточного стола в глубине ресторана разговорились два официанта, один из которых только что обслуживал наш столик. Они повернулись, чтобы посмотреть на меня, и тут же развернулись обратно, когда увидели, что я за ними наблюдаю.

– А как насчет другого основного блюда холостяцкой вечеринки? – спросил я, переключив свое внимание на Юнис. – Я имею в виду стриптиз.

Я никогда не бывал в стрип-клубах, поэтому мне было любопытно.

– Он нервничает, даже когда ему стригут волосы. Боюсь подумать, как он отреагирует на голых женщин, пытающихся его полапать.

– Довольно благородное рассуждение для будущей жены, – заметил я.

– Да ну тебя, – тут же отреагировала она.

– Значит, никакой выпивки и падших женщин, – сказал я. – Что же он тогда хочет?

– Он хочет в «Веселые горки», – ответила она. – Мини-гольф, аттракционы, картинг и хороший ужин. Может, еще кино, если будет что-нибудь интересное.