Космонавт из Богемии

Той же ночью в Кракове я автостопом сел в машину к человеку с побитым оспой лицом. От него несло табаком и сырными палочками, но он был знаком с философией и даже писал стихи.

– Дорога, она вдохновляет, – говорил он. – В жизни надо попутешествовать, надо ехать как можно дальше и отбросить все, чему тебя когда-то учили. Ты согласен? – И он заходился в тех же приступах кашля курильщика, что и мой дед.

– Ну а если все, что ты любишь, находится рядом с тобой? – спросил я.

– Тогда надо искать для любви что-то новое. Человеку для счастья нужно быть кочевником.

– Значит, ты не любил, – возразил я. – Если то, что любишь, от тебя ускользает, ты в конце концов окажешься в лабиринте без выхода.

Через шесть часов мы прибыли в Прагу. Тот водитель не сказал мне прощальных слов, но одарил опьянением. Я напился его «Старопрамена». Взошло солнце. Я три раза опрокинул бутылку, выплеснул остатки на землю. За мертвых.

Я вошел в телефонную будку, отыскал Петра в телефонной книге, прикованной цепочкой к разбитому телефону. Петр жил в Зличине, вот и все, что я о нем знал. К счастью, он оказался единственным Петром Коукалом в городе. Я пошел пешком.

Дверь его небольшого, но красивого домика открыла высокая брюнетка с украинским акцентом и тоннелями в ушах. Сообщила, что муж, конечно же, в пивной. Значит, Петр все-таки женат. Я улыбнулся – разрешилась одна из его загадок. И он все же понял, что значит для меня Ленка.

Я застал его за игрой в марьяж в кругу стариканов, среди кучи кружек, карт и пустых рюмок. Борода у Петра отросла и стала похожа на ржавую проволочную щетку. Он сделал еще несколько татуировок, а на майке у подмышки зияла дыра.

Он увидел меня, бросил карты, наклонил голову набок. Я считал секунды, и примерно на двенадцатой он указал на меня и спросил товарищей по игре:

– Вон тот тип. Он реально здесь?

Все взглянули на меня, потом на Петра. Он потушил сигарету, встал и пошатнулся. Люди кинулись его поддержать, он отмахнулся. Они что-то говорили, просили продолжить игру, но Петр их больше не видел. Осторожно обнял меня за плечи, словно опасался, что его руки пройдут сквозь меня.

– Этот, что ли, парень? – спросил беззубый и толкнул меня локтем.

Он оценивающе оглядел меня, словно сам сомневался. Смахнул пивную пену с усов.

И наконец произнес:

– Ага. Он точно здесь, клянусь.

Не Пенелопа

Истории, которую я рассказал Петру, хватило на четыре кружки пива.

– Знаешь, как это бывает, когда за секунду до пробуждения тебе кажется, что ты где-то в другом месте? – спросил он. – В своей старой детской или в палатке. И ты озираешься, не понимая, кто ты, какую жизнь живешь?

– Очень поэтично для инженера.

– Якуб. Это твой голос.

– Ты узнал меня. Похоже, только ты, и больше никто. Я сам себя не узнаю.

– Я видел тебя повсюду. Ты не можешь здесь находиться. У меня, наверное, галлюцинации. Или я сплю. Но это приятно. Приятно быть снова с тобой.

Я не стал упоминать Гануша, столкновение с ядром, приземление и путь домой. Я рассказал, что вышел в космос, чтобы умереть с честью на передовой, и команда русских космонавтов-фантомов спасла меня от удушья. Он почувствовал, что я кое-что упускаю, но понял, что не имеет права спрашивать. Когда мы заявились к нему домой, его жена уже ушла на работу. Петр рассказал, что быстро уволился и сейчас записывает альбом со своей хеви-метал-группой, а живет на выходное пособие от Чешского космического агентства и зарплату жены. В ванной я побрил шею и подстриг бороду, стараясь не задевать место, где раньше был гнилой зуб. Вернувшись в гостиную и не видя больше причин откладывать, я спросил про Ленку.

– Еще пива? – сказал Петр.

– Нет, спасибо. Так где она сейчас?

Петр сел, вытащил из-под диванной подушки косяк и раскурил его от свечи.

– Не уверен, что ты готов.

Я вышиб марихуану из его рук.

– Что это, на хрен, значит?

– Ты должен кое-что услышать. А до тех пор не спрашивай про Ленку.

Я кивнул, и Петр ушел. Косяк прожигал дыру в ковре. Я подумал, не позволить ли ему разгореться в полноценный пожар, но все же потушил подошвой ботинка.

Петр вернулся с серебристой флешкой и стопкой разрозненных листов в руках и протянул их мне.

– Послушай это, потом прочитай рукопись. Я нашел их, когда забирал вещи из офиса. Куржак проводил сеансы с Ленкой. Ей требовалось с кем-то говорить, но так, чтобы ты не знал. Может, здесь есть то, что тебе нужно.

Я взял флешку двумя пальцами. Легкая, слишком легкая для своего содержимого. Страницы рукописи, скорее всего, были черновиком биографии Якуба Прохазки авторства доктора Куржака. Так, значит, он получит свою минуту славы, как собирался. Петр пригласил меня в кабинет, где рядом с гитарой и пианино лежал ноутбук.

– А ты слушал? – спросил я.

– Да. Не смог удержаться. Прости. Можешь не торопиться.

Четыре часа аудиофайлов. Я слушал их в наушниках, а Петр принес воды и миску лапши рамен. Он потрогал меня за плечо, будто я мог в любой момент исчезнуть, постоял в дверях. Я слышал, как он бренчит на акустической гитаре в соседней комнате. Снаружи садилось солнце.