Космопроходимцы (вторая часть). Ксеноопера "Жнец, Швец, Игрец" (СИ)

Сидела рядом с увечным на краешке кровати, сложив на коленях руки. На Спиро не посмотрела, даже головы не повернула в его сторону. Он стоял рядом, мял в руках испачканное какой-то жёлтой медицинской дрянью полотенце.

- А куда мне его тащить?

Вопрос резонный, действительно - куда? Человеку в таком положении нужен уход, было бы странно - спасти его только для того, чтобы вышвырнуть на улицу сразу после операции. Спиро подождал ответа малое время, потом собрался с духом и спросил:

- Ты его знаешь?

Ксения подняла голову, Спиро увидел её лицо. Казалось, она едва сдерживается, чтобы не расхохотаться.

- Знаю ли я его? Это же твой сын, Спиро, ты сам только что втолковывал тому мерзавцу. И меня расписаться заставил. Знаю ли я его! Если он тебе сын, и если Эммануил тебе внук, могу ли я его не знать? Могу ли я не знать человека, с которым спала? Что я, по-твоему, трахалась с ним, не спрашивая имени? Ты ведь не считаешь меня шлюхой, правда?

Настал черёд Спиро мучиться молча.

- Знаю ли я этого человека? - спрашивала себя Ксения. Смотреть на неё было страшно, потому что лицо у неё было такое, словно расхохочется прямо сейчас. - Знаю ли... Я его не-на-ви-жу!

- Ксения, Ксения, - бормотал Спиро, вид у него был пришибленный. - Ну что мне было делать? Он говорил, что его зовут Роберт Корк, а Роберта Корка вчера наградили посмертно. Я его вытащил один раз, а потом... Ещё раз. Что же было делать? Выбросить за борт? Сдать властям?

- Он такой же Роберт Корк, как... Но теперь он у нас тут будет Ираклием. Трогательное воссоединение семьи. Ты знал, что я ему сказала, когда мы виделись в последний раз?

Спиро не сразу ответил, во рту стало сухо. Надежда хорошая штука, пока она есть. Ксения знает этого человека, он отец Эммануила.

- Я не знал.

- А! Значит, он не сказал тебе, что я выставила его на все четыре?.. Не сказал, что ноги его хромой не должно быть в моём доме?!

- Я не знал, Ксения. Мы как-нибудь всё устроим. Он отлежится, чуть-чуть подживёт рука, и тогда мы его как-нибудь переправим... а всем скажем...

- Рука его, нога его!.. Мне безразлично, что мы скажем всем. Ответь лучше, что мы скажем Эми сегодня за ужином, когда мальчик опять спросит, кто этот дядя? Не отворачивайся, говори. И ещё вот что: как ты будешь теперь искать своего сына, если ты его уже нашёл? Скажешь людям, что это его пропавший брат-близнец? Похожий на него, как я на Толстого Олафа.

Спиро не знал, что ответить, да он и не смог бы, даже если б знал, горло перехватило от жалости к себе, к пропащему своему сыну, к этой глупой девчонке. Но надо было перемочься. 'Надо перемочься, - думал Спиро. - Всё образуется. Мы что-нибудь придумаем. Пока не знаю что. Должен быть какой-то выход. У мальчика теперь есть отец, но... дед есть тоже. Надо перемочься и сказать ей. Но что?'

- Я же его... - сдавленным голосом произнесла Ксения. 'Ненавижу', - выговорить не смогла, отвернулась, словно устала ждать ответа Спиридона Антониадиса.

Тот подошёл к ней, положил на плечо руку. Думал: сейчас разревётся, уткнётся в колени. Выплачется, после можно будет обсудить спокойно. Но плакать она не стала. Он наклонился, глянул - лицо у неё точно закаменело, только едва заметно дрожал подбородок.

- Ну что ты, дочка, - сказал Спиро. - Главное, он жив. У мальчика будет отец и... Я сам поговорю перед ужином с Эммануилом, ты не вмешивайся. Это мужское дело. Всё-таки я ему дед.

Ной их разговора не слышал, спал. Ему снился красноватый кораллитовый песок, облизанный волнами, и пальмы с резными кронами.

Живец. Конференция Циммермана