Космос Пушкина " России первая любовь…"

Тем более, что правительство само требовало от писателей соучастия, прислушивалось к

их суждениям. (Вспомним, как Павел Первый повелел на дверях собственного дворца повесить

почтовый ящик для писем простого люда).

Недостатки и ущербность быта крестьянства даны тенденциозно. «Об этом можно было

доложить в записке правительству, которое всегда открыто для диалога».

Пушкин снижал патетику претенциозно-патриотического духа Радищевского

«Путешествия», резко выразившись, прежде всего, о плохом владении автора русским языком.

«Порывы чувствительности, жеманной и надутой, иногда чрезвычайно смешны».

В целом произведение это посредственно. «Оно принесло бы больше пользы, будучи

представлено с большей искренностью и благоволением».

Не злословить, а сотрудничать, не звать к возмущению, а призывать к милосердию, – вот

идея Пушкина: «Нет убедительности в поношениях. И нет истины там, где нет любви».

На страницах «Современника» особого внимания заслуживают исторические материалы

Пушкина, касающиеся развития стран и народов. Они дают нам наглядное представление о

современности взглядов Пушкина на развитие земной цивилизации.

Россия нынче ищет свою национальную идею. Но эта идея изначально заложена в самой

Руси. Это идея жертвенности и возрождения из пепла, как птица Феникс.

И сам хаос не страшен, как говорит Поэт. Хаос – это предтеча творения. Пусть только

луч Гения пронзит этот мрак.

Наш Гений – Пушкин. Он стрелой алмазной

Божественного лёгкого стиха

Пронзил Мир хаоса, слепой и несуразный,

Оберегая Души от греха. Свирель.

Наш Гений Пушкин не перестаёт удивлять нас проникновением в наш сегодняшний день.

Он современен, всемирно отзывчив. Его поэтическая Душа вибрирует в унисон с душевным

организмом его потомков.

Нет, не напрасно создавал я «Современник»,

Где лучшие умы соединил.

Восходит Человек, иного века пленник,

По лестнице Небесной без перил.

До Гоголя, до Пушкина, до Блока

Дотянется просящего рука.

До розового вещего Востока

Кудрявится прозрачная строка.

Да, я влеком Бомбеем и Парижем

И в Геттинген по-прежнему влюблён,

Как Ленский мой. Но мне Россия ближе,

Дыханием её я опалён.

Летаю я на Орион и ближе,

Стихом, надеждой, дружбой окрылён,

Красив, отважен, ловок и подвижен,

Упруг. огнеупорен, закалён.

Стихом я режу пласт горы и моря,

321

Стихом уничтожаю волны горя,

Стихом ласкаю верную любовь.

Кипит и манит вдаль младая кровь.

А. С. Пушкин, 1998 год

Пушкин пытается обнять весь славянский Мир. Он интересуется переводами Мериме –

«Песни западных славян».

Его собственные переводы этих песен в 1834 году отразили истинную глубину страстей и

трагизм балканских народов, страдавших тогда под гнётом Турции.

В песнях «Гайдук Хризич» и «О Георгии Чёрном» Пушкин показал, что этих людей

трогать нельзя. «В их натуру крепко внедрён необычно крутой нрав самой Природы, осенённый

магическим блеском глубинных тайн Адриатического моря и крутизной прибрежных скал.

Ландшафт страны не ровен, непокорен, своенравен. Это место – на краю бездны.

На страну эту постоянные посягательства. Но, тронувши её, можно вызвать смертельный

обвал!

А победить этих людей невозможно. Их нужно оставить в покое».

Вот одна из песен западных славян в переводе Пушкина:

Над Сербией смилуйся Ты, Боже!

Заедают нас волки янычары!

Без вины нам головы режут,

Наших жён обижают, позорят,

Сыновей в неволю забирают…

Гусляры нас в глаза укоряют:

Долго ль вам мирволить янычарам?

Долго ль вам терпеть оплеухи?

Или вы уж не сербы, – цыганы?

Или вы не мужчины, – старухи?

Вы бросайте ваши белые домы,

Уходите в Елийское ущелье.

Там гроза готовится на турок,

Там дружину свою собирает

Старый сербин, воевода Милош.

(«Воевода Милош»)

В октябре 1836 года Пушкин в письме к Чаадаеву – из Петербурга в Москву – обращает

его внимание на свою статью, напечатанную в 3-м томе «Современника».

Статья называется «Джон Теннер». Джон Теннер – американец, проведший 30 лет среди

индейцев и оставивший «Записки», изданные в Нью-Йорке в 1830 году.

Эта пушкинская статья с её характеристиками в адрес тех нравов, какие увидел Джон

Теннер после возвращения в Америку, не теряет своей злободневности.

То, что характерно в целом для капиталистического Мира с его стремлением внедрить в

сознание людей принцип, что всё продаётся и покупается, поразило Теннера.

Он сопоставляет мир простых индейцев с этим миром цивилизованного барства, резкого

разделения на имущих и неимущих. И вся горечь человеческой Души, разочарованной

движением такой цивилизации, выливается в резкую критику увиденного.

Пушкин разделяет призыв к милосердию из уст человека, отчуждённого на десятилетия

от этого мира откровенной наживы. Он сокрушается по поводу того, что на Земле мало ещё

справедливости: «Блеснёт ли в ближайшем веке луч надежды на всеобщее умиротворение и

благоденствие?!»

Темы, избираемые редактором «Современника», говорят о том, что Поэт живо

интересовался не только развитием литературного процесса.