Космос Пушкина " России первая любовь…"

мне Пушкина живого, вновь воплощённого в Тонком Мире, со-чувствующего, со-творящего, со-

знающего и вне-временного.

Стих мой – мой бег,

Стих мой – мой Бог.

Колдую стихом век.

Стих свой слагаю впрок.

Детская душа, открывающаяся как цветок поутру, вбирает в себя гармонию звуков и

света, откликается на всё поющее, сверкающее, звонкое, летящее, яркое.

Всё светлое рождается в лоне семьи, укрепляется корнями своими в детском сердце,

набирает силы, торжествуя, переливаясь в цепь событий, явлений, в последовательность взглядов

на мир, наконец, в саму человеческую судьбу, и горестную и счастливую.

(Из тетради № 17, январь 1991 года.)

Пишу о детстве, о семье, о людях,

Которые не дали умереть

Душе страдающей. Им памятником будет

Сей стих. Ему дано гореть,

Рыдать, взывая к Небу и Поэту,

С любимыми родными говорить,

Из мрака прорываясь к Свету,

И о бессмертье стих дарить!

СВИРЕЛЬ:

О, сердце, не уставшее гореть,

Взлетевшее как золотое пламя,

Ты не могло, ручаюсь, умереть

И нынче реешь между нами!

О, Пушкин Наш, из родников родник,

95

Начавший Русь в поэзии лучистой,

Ты сердцем, дорогой, во все века проник,

Став Сыном Родины и Матери Пречистой.

Ребёнок, бешеный мой африканский сын,

Соединивший кровь инрав могучих

Земных глубин и ангельских вершин,

Взошедший на святые кручи!

Мой Пушкин, лёгкое как перышко перо,

Любовник вечный всех красавиц мира,

Преобразивший в нови, что старо,

Возвысивший понятие Кумира!

О, как ещё назвать Тебя, родной,

Как превозмочь земное тяготенье,

Чтобы узреть Души великой рденье,

Не упустив минуты ни одной?!

А.С.ПУШКИН:

О, маленькая русская сестра

Детей всех наций мира и наречий,

Твой голос от тоски вселенской лечит.

И наступает вечности пора –

Не только в памяти, но в яви и свиданьях,

Не только в творчестве, а в смехе и в речах.

И блеск живой в очах, и звук рыданий

Как будто бы с соседнего двора

Доносится. И действовать пора!

Да, действовать пора,

опять скажу без шуток.

Что значит, действовать? –

то – леность превозмочь,

Трудиться, радуя родных и день и ночь,

Не расточая на тоску минуток.

Татьянушка! Свирель моя родная,

Ты, словно нянюшка Арина надо мной,

Рыдаешь и, от горя замирая,

Не пропускаешь строчки ни одной

Из переписки, из стихов, воспоминаний.

Да, были люди добрые средь нас.

Красавиц было много и свиданий.

Но круг друзей от бед меня не спас. –

Спасло доверие к святой молитве.

Неправда, что я был не христьянин.

Я верил в Господа, как ни один

Из этих, что вели меня на битву.

Возьми мой стих – он полон откровенья.

Он чист и светел как родник.

В нём и твоё отныне вдохновенье,

Твой стиль и твой язык!

96

СВИРЕЛЬ:

Беру, мой друг. Сама себе не верю,

Что смею брать, и всё-таки беру,

Вмещая всех в себя: Арину и сестру

Ребёнку вечному и маленькому зверю,

Которого и тигром называли,

И обезьянкой милой и

Сверчком,

Которого любили и ласкали.

О, Гений! Утоли мои печали