Космос Пушкина " России первая любовь…"

И подвели ко звёздному венцу,

И окрестили вместе же с Тобою

Свирелью с Поднебесья нарекли.

Назвали поэтической судьбою

Родимой исстрадавшейся Земли!

Прости, что утомила, что не в силах

Я этот стих в Душе остановить.

Спешу, наверно, чтобы до могилы

Успеть его поймать и уловить,

Понять, узреть, прозреть и напечатать.

149

Кто мне поможет в этом, коль не Ты,

Мой Пушкин? Мы стихи не будем прятать.

Они вспорхнут как птицы. И листы

С Твоими же прекрасными словами

Умчатся ввысь, в народ и на поветь,

Как говорит Серёжа. Вместе с вами

Мне не страшны ни жизнь моя ни смерть!

ПУШКИН:

Но ты сама уходишь с Малой Невки,

С Дворцовой, с Мойки города-Дворца!

Твои стихи, мой друг, не однодневки.

Возьми с собой Серёжу и Отца,

И Мамочку. И вместе прошвырнёмся

По Невскому. Простите за жаргон.

В Неву мы вместе с головою окунёмся,

Пересечём трамвайный перегон,

Бренчащий так навязчиво и нудно.

О, где узорчатая ласточкина вязь

Расшитых сёдел, ласково и чудно?!

И где моя былая коновязь?

Повымерло российское пространство.

Повыдернут пушистый конский хвост.

О, где моё былое постоянство

Столь резвой тройке, коей довелось

Нести по полю юного Поэта?

Я как Серёжа вдруг заговорил.

И потому, что вместе мы об этом

Грустим, как Наш Архангел Гавриил.

Вернёмся к Невскому и Сашеньку прихватим,

Родного Блока. Он всегда со мной,

Грустит по чакрам и по анахате.

Ну, Саша, что такой сумной?

Скажи, тебе по сердцу сумрак здешний

Осенних дней? А ветер у Невы

Несёт волну и ласково-неспешно

Ворошит снег и золото травы

Волос оставшихся… Где ныне наше детство,

Скажи, мой Блок? Ты помнишь Рождество,

Когда, звездой нездешнею зардевшись,

Нам Небо возвестило торжество

Оккультных тайн. И некая Татьяна,

Прошу прощения, любимая Свирель

Сверкнула, как Жуковского Светлана.

И зазвучала ласковая трель…

Опять я сбился – так и тянет к звёздам.

А мы по Невскому проходим. И с тобой

Гулять готов – пусть рано или поздно,

150

Как с собственной загадочной судьбой.

Не будем белой лошади бояться.

Дантес разрушен, Господи, прости.

И снова жалко на минутку расставаться,

Чтоб новый стих на Землю принести.

СВИРЕЛЬ:

Спасибо, мой родной, стихом прорвался

И сердце мне больное исцелил.

Я знаю, Ты со мной не расставался

У этих серо-каменных перил

Родной Невы. Бродили до рассвета

В студенческие годы и теперь.

И боль, и гнев, и радости Поэта

Звучали сквозь бесчисленность потерь,

Сквозили на мостах, в громаде века

И возвращали к Пушкинской поре,

И нежностью простого человека

Слезу роняли на чужом дворе

Задворок жизни. Мы Тебя читали,

Мой Пушкин. И спасали на войне

Стихи твои бойцов из дальней дали

И даже космонавтов на Луне.

Твой стих – подобие могучего Толстого.

Он жезл, он якорь, посох и обвал.

Он Солнце. Он загадка Иванова

Порфирия – закалки идеал,

Который обновляет организм

И лечит, и выводит на простор.

Простите за невольный прозаизм.

Примите стих от ласковых сестёр.

Надежда с Верой и Любовь вам пишут,

Наш Пушкин и Серёженька, и Блок!

Прости меня за простоту, Всевышний.

Возьми мой стих, пожалуйста, в залог

Святого поэтического братства,

Которое порушит цепь невзгод.

И мне не нужно большего богатства,

Чем Неба поэтический приплод!

ПУШКИН:

Брожу по набережной или снова в дрожках

С Онегиным. «Поди! Поди!» – раздался крик.

И снова пообтёршийся немножко

Морозной пылью серебрится воротник.

Грущу на Невском. Дум моих старанье,

Облекшись в грусть мостов и бред реклам,

Бредёт каналом с ночью на свиданье.

151

С Серёженькой и Блоком пополам

Ломаем мы Луны моей остылость

И рушим темень старого житья.

О, Русь моя, Свирель, ну, сделай милость,

Скажи, ты чья: Серёжи иль моя?

Не будем мы делить стихов прохладу.

И горечь слёз разделим пополам.

И всё, что есть: душевность и отраду

Я детям нашим будущим отдам.

Возьмите, радуйтесь, дышите и внемлите:

Ваш Пушкин жив, живее всех живых.

И мне среди других определите

И разделите чарку на троих.

Как говорят в народе – не с устатку,

А с горя, с непонятного житья

Пьёт наш мужик по литру без остатка –

Россия разноликая моя!

Ну, кто бы знал, как горько нынче губы

Сложились в скорбную усмешку. А вино

Течёт рекой, как синь-вода по трубам

И падает слезою на гумно.

Нет пашни, нет двора, нет поголовья –

Повымерло. Повымерзла земля…

О, Русь моя, позволь хоть к изголовью

Прильнуть, стихами сердце исцеля! …

Ты чувствуешь – мой стих Серёжей начат

И мной продолжен вновь, И Блок поёт.

О, будь моложе, я бы знал, что значит

Всё это и во всём тебе помог.

СВИРЕЛЬ:

Нет, мой родной, не молодость, а мудрость

Постигнуть может это волшебство.

Со мною рядом дорогие кудри

Твои, Серёженьки и наше мастерство.

И Блока невозможная усталость…

Наш Саша в революцию устал.

Скажи, мой Блок родной, какая малость

Подействует на сердце, как опал

Индийской палочки – доверенное свойство,

Что жгли намедни у Людмилы мы с тобой?!

А. БЛОК:

Скажу, родная, только беспокойство

О Родине, горящее судьбой,

Струёй сверкающее нашего единства

Поэзии возвышенной, мой друг!

152

Мне надоело вашей жизни свинство.

И я готов излечивать недуг,

Опять к колодцам сердца прикасаясь

Строкой любви и веры. И, поправ

Невежество, живу, люблю и каюсь

И, как Серёжа, голову задрав,

Смотрю на тонные громады Петербурга,

С друзьями вместе прохожу к Неве,