Космос Пушкина " России первая любовь…"

И пепел древности над крышами собрать,

Кричать и плакать, с грустью расставаться,

Вопя стихом о страшной новизне,

С которой нужно скоро распрощаться,

Скорбя по древнерусской стороне.

Стих как обвал. Я говорил об этом.

Он рушит старое и строит новый дом.

159

На то и назначение Поэта,

Чтоб мыслей золото, добытое с трудом,

Рассыпанные светлым чувством блёстки

Сберечь и в руки Родины отдать,

Идти вперёд и мужественно-просто

Владеть стихом, смеяться и рыдать!

Вот вам урок! Такого Пушкин сроду

Нигде и никому не поверял.

Я не мастак потворствовать народу

В тоске и лени. И пока нырял

И вынимал ту рыбку на поверхность,

Другие вздумали улов перехватить.

Пусть каждый достигает совершенства ,

Тогда подумаю – хулить или хвалить!

Ох, не сердись, Татьяна, этот камень

Не в твой, моя родная, огород!

Но если кто ворует лёд и пламень,

Всегда досада страшная берёт.

Сказал я к слову, не тебя коснулось

То слово. Просто больно дышит грудь.

И сердце отчего-то встрепенулось.

И жмёт виски. И тяжело вздохнуть.

ТАТЬЯНА:

Ну, что, родной мой, Ты себя расстроил

И вспомнил тяготы своей родной Земли.

Но сердце бедное Татьяны успокоил,

Пока его снега не замели.

Ну отдохни, мой гений, мой ребёнок,

Такой же беззащитный, как слеза!

Твой голос, как Серёжин голос, звонок.

И я его несу под образа!

А. С. ПУШКИН:

Ну, маленькая, ну, моя ты пташка,

Ты так поёшь, как чудо-соловей.

В моём краю цветёт и пахнет кашка.

Её вина в бокал себе налей.

Давай упьёмся эликсиром леса,

Сообразим и выпьем за троих.

Ну, Александр, скажи, – как был повеса,

Так и остался! Нежно льётся стих.

Есенинской лучистою тропою .

Бреду с тобой и сердцем говорю:

Татьяна, я не раз тебе секрет открою

Сей жизни и ромашки подарю.

ТАТЬЯНА:

Спасибо, мой родной, спасибо, Пушкин!

С Серёжей и с Тобою, мы втроём

160

Опять сидим на розовой опушке

И эликсир судьбы волшебной пьём.

РАЗГОВОР С ВЫСШИМ «Я»

Высшее «Я»:

Я думаю, Свирель тебе подходит.

Она – в твоей поэме и судьбе

Звучит. И с нею песня бродит,

Которая доверена тебе.

Бери Свирель, как говорит Серёжа,

Как Папа твой любимый говорит.

Ты будешь с нёй красивей и моложе.

«Свирель» – то имя Солнышком горит

И манит вдаль и тихо дышит утром,

Прохладною водой из родника.

Свирель, переливаясь перламутром,

Понятна всем, как чудо языка,

Универсальное обкатанное средство

Людей к улыбке звоном возвращать.

Она вдали слышна и по-соседству.

Она умеет плакать и кричать,

Смеяться. На заре трепещут травы,

Услышав той Свирели нежный звук.

Она дана тебе не для забавы,

А для огня твоих астральных рук.

Свирелью ты приветствуешь прохожих.

Свирелью даришь новый сноп стихов,

Таких живых, родных и непохожих.

Свирелью ограждаешь от грехов

Себя и молодость. И утешаешь старость

Прохладною водою из ручья.

Бери Свирель. Она тебе досталась

От Леля и теперь она твоя!

ДУХ РОДИНЫ

Я чувствую, мой друг, всё, что пишу,

Идёт сквозь сердца жаркое горнило,

Как будто древнее прекрасное Ярило

Живёт в Душе. И я огнём дышу.

Оно как страстное языческое пламя

Сжигает окаём суетных дел.

И молодость могучими крылами

Вздымает Дух. И он помолодел –

Дух Творчества, таинственно-глубинный.

И как он выглядит? И как во мне живёт? –

Такой высокий, сказочно-былинный,

Как сердца дорогого звездолёт.

О, Дух Отечества! – Иначе не назвать мне.

161

Он свойствен всем. Его познают все.

Пусть бродит где-то вроде робкой лани

Иль лошади, оставшейся в овсе,

Иль в виде той же лапочки-коровы,

Кормившей деток тёплым молоком.

Корова, видишь, вон Есенин чернобровый,

Лизни его, родная, языком

И травным духом окати родного.

Любил тебя он, буйно тосковал

И на крылечке утра зоревого

Тебя Душой до стада провожал.

Вздыхала шумно, теребила грустно

Ты жёлтую солому во дворе.

Взгляни теперь – там сумеречно-пусто,

И стада не увидишь на заре.

Октябрь исходит. Нежно стонут травы

Под первым грузом снежного тельца.

Где Дух Отечества? Не в том ли, ставшим ретро,

Полёте жалостном подросшего птенца –

Цыплёнка, что по осени считают?

Немногих нынче, видно, довелось

Нам сосчитать. Число от года тает.

Но Духом Творчества Отечество взялось.

Нам наши осени, потери, недостатки,

Исторгшие немыслимую боль

Души, в сей жизни, невозможно краткой,

Энергией зажили голубой.

И детство, выжженное пламенем Хатыни,

И мудрость, взятая в объятья палачей

Гулага, нас зовут и стонут ныне

В потоке трепетных космических лучей.

Они к сердцам взывают. Совесть Мира

Будить стремятся. Голосом отцов

И матерей звучат лучи эфира,

Уничтожая светом подлецов.

Да, светом Истины, возвышенно-свободной

От тюрем, измывательств и обид,

И жертвой Родины, и болью всенародной

С ней Сердце Космоса сегодня говорит.

Откуда мрак пошёл? Откуда реки

Постылости, жестокости, вранья?

Где вместо массы - люди, человеки

И прелесть древне-русского житья?

Зачем порушены и церковь и подворье?!

И дремлет совесть. И простой народ

На грани мора и в пучине горя

162

За горло Русь свою - страдалицу берёт.

О, бедная рязанская корова,

Кормившая Россию молоком,

Родись и расплодись, родная, снова

И шелести в соломе языком.

Пропой ей, осень, песенку соловью

Есенинским нестынущим стихом

И прислонись к пустому изголовью

Избы, тропы, спознавшейся с грехом.

С грехом разрухи, с бездарем-рубакой,