Космос

Таковые прогнозы. Завтра меня к врачу поведут. Ох уж я ему расскажу о суицидальных своих настроениях. Пожалуется тот тогда на судьбу, каковая сделала писхиатОром. Мотор. Мотор. Мультики. Мультики. Бей же снова своих! Свободная Хохлома — вот наш слоган! Но на самом-то деле это кусочек из старого блаженного мира, когда я его властелином был. Это правда. Я властвовал этим миром где-то с 1992-го по 1996 гг. Как перзиндент, на четыре годка.

Сигареты «Прима». Бумеранг. Игрушечная шарманка. Два пустых металлических портсигара из под сигарок «cafe-cream». Коврик для «мыши» с очень злыми, напугавшими Свету, зверями. Да и, собственно, мышь.

Ни дня без строчки. Лучше бы — ни дня без копейки денег. Все заставляют меня идти на Голгофу.

Кто пинает, кто жалобно так скулит, будто только как я на Голгофу пойду, так скулить перестанет. Лжёт.

Мое личное дело. Литературу распотрошить, кто бы ея не читал. Оставаться, блядь, интересным надо конечно? Конечно, надо. Да только интересно кому? Все те, кому такое может быть интересно — не люди, а сволочи моих снов.

У меня на столе лежит такая калейдоскопическая в основе своей штуковина, которая из всего делает несколько. Посмотришь сквозь на букву или звезду, что здесь почти одинакость, а их уже целых пять или семь. Такая вот поебень!

Стихами заговорили уроды. Вахтенный плачет от умиления. В гигантском космОбиле мышку поймал, как кот…

Этот текст интересен мне только тем, что мне никогда ранее не было так скучно, так неинтересно, так лениво и так необходимо писать…

Оправдания нет ничему. Уже знаем. Возделывать разве что еще можно. Но, чтобы убедиться, что родители правы, можно вообще ничего не делать.

Кто хочет от меня холода, становитесь слева, где сердце. Кто хочет тепла — шансов почти что нет. Возможно будет распродаваться «бронь».

За кем будет последнее слово, кому это из нас всерьез интересно? Мы некие нечто. Нас не более десяти тысяч. Остальные — враги. Ну а как?

Но это не мы зла хотим. Это они угрожают нам. Выливают на нас скорбные осенние дождики; колются зонтиками; отрывают пуговицы от наших скоромных пальто.

Но нам все равно отныне светло, тепло и довольно. С тех пор, как мы стали жителями собственных сердец, кроме этих самых сердец угрозы никакой нет. Знай лишь поглядывай, в своём ли сердце ты спрятался?!

Нам нет оправданья, поскольку мы — ничего. Но только возделывать будем все равно продолжать. Ведь родители никогда не бывают правы…

Людям о людях

Шар породил куб; куб породил квадрат! Далее повсеместно случилась победа тех или иных плоскостей. Тогда уже началась Республика. Аки в Риме, два консула: Трапеция и Квадрат. Стали небо переделывать на свой вкус. Получили то, что хотели, но стало невкусно. Кружочки и шарики вышли на демонстрацию. Впереди шел с серым знаменем тот самый Первый Куб, которого породил Протошар. Трапеция и Квадрат как будто того и ждали! А хули! Объёмом тоненьких не возьмёшь! Обманом ли лишь? Да и что шары, что кружочки! Всё это такая, в сущности, чушь!..

VII

Наперекор я это всё делаю. Знаю, от судьбы не уйдешь. Если ни дня без строчки, то какая разница, кто это будет листать. О «читать» уж и не говорю, не надеюсь. Надежда раньше была, когда космос более упорядоченно метал финтифлюшки. Теперь же надеяться не приходится ни на какой исход. Любой из них, благополучный ли или же исключельно напротив, — разницы не ведает только тот, кто помнит правила игры, умеет на бархат метнуть дюжинку стереофонов. Умеет спать. Умеет ждать. Учится побеждать. Это я всё о ком?

Я ж есмь абстракт, о чем красноречиво мой компьютер бегущей строкой неуместно трендит. Не вижу я в этом тексте ни красоты… Кроме этого, впрочем, упрекнуть не в чем. Что вы хотите? Идет банальное, как первые пятилетки, созидание Принципиальной Необаятельности! Так пробельдим!

Порабощение стран. Гибель народов. Любой текст может стать историческим. Все это без меня знает любой. Я, когда я любой, тоже знаю на выше порядка злого (слова).

Играем и побеждаем так часто мы потому, что у наших кубиков более четырех сторон и цифры меняются самопроизвольно, насколько позволяет визуальное, блядь, реле. Анализатор ситуации на барахолке. На бархате то есть. Вот как все грустно.

…Как много же ёздить нардо! Как друдно даедзя многое, сидя в Доме… Почему же все тонет в белом ужасе таинственных письменов? Как упорно ждут внизу одни токмор ирх за…гоулки!

Никогда!

Слышите, никогда! Никогда-никогда не подходите слишком близко к мозаикам!!! Ежоль снова ослуха — самой маленькой истины тогда никогда!