Кость Войны

Берт отступил назад, разбежался и не думая прыгнул. Дыхание смерти опалило ноги, когда он летел над пропастью — он крепко приложился грудью об иззубренный край пропасти, широко загрёб руками… Ему повезло: прежде чем он начал сползать вниз, ногти впились в косую трещину. Застонав от напряжения, единым отчаянным рывком он забросил тело на хрустнувшую под ним плиту. И поднялся.

Драный полуприсел по ту сторону пропасти. Факел валялся у него под ногами, Драный безмолвно воздевал руки к затянутому белёсой дымкой невидимому потолку, тоскливо кривил рот и закатывал глаза. Было понятно, лучше он останется на своей плите ждать неминуемой смерти, чем решится повторить прыжок Берта.

— Ну и чёрт с тобой… — успел подумать Берт, прежде чем белая колонна покинула свой ряд и со всего маху врезалась в опасно приблизившуюся чёрную.

Ужасающий грохот потряс зал. Берт уже бежал дальше по дрожащим под ним плитам — только один раз он оглянулся: белая колонна, чуть пошатываясь, стояла на месте чёрной. Угольные осколки окружали её…

Партия продолжалась. Белые фигуры крушили чёрные. Чёрные разбивали в пыль белые. Скрежет, взрываясь то слева, то справа, подгонял Берта. Грохот заставлял подпрыгивать, затыкая уши пальцами. Впереди, окутанный голубоватым свечением, возник невысокий саркофаг. Берт напряг последние силы, чтобы перемахнуть очередную плиту скорее, чем её разнесёт белая колонна, плывущая наперерез. Это удалось — и, когда крупные осколки запрыгали по полу, догоняя его, а мелкие — забарабанили в спину, защищённую толстым кожаным плащом, он только рассмеялся. Ещё несколько прыжков, и Берт ступил на плиту, где стоял саркофаг. Плита оказалась намного больше других — и была не белой и не чёрной. Краска, покрывавшая её, глухо хрустела под сапогами, легко осыпалась ломкими кусочками. Хна — не хна… Ржавчина — не ржавчина…

«Кровь, — догадался Берт. — Давно запёкшаяся кровь. Давным-давно запёкшаяся кровь… Кровь Дикого Барона. Который, если верить древним преданиям, продолжал околевать, испытывая жуткие муки, ещё долго после того, как застыло его тело… Такова судьба каждого существа, принадлежащего обоим мирам сразу…»

Скрежет и грохот за спиной стихли. Подземная тишина вновь окутала чрево усыпальницы. Берт обернулся, чтобы посмотреть на громадное пространство зала, изборождённое бездонными рвами. Колонны — чёрные и белые — вперемежку возвышались на немногих уцелевших плитах, а из рвов поднимались тонкие струйки серого полупрозрачного дыма. Входа в коридор отсюда не было видно, и не было видно Драного. Впрочем, о его судьбе Берт сейчас не думал.

Сдерживая дыхание, он направился к саркофагу. И, чем ближе подходил, тем больше становился этот саркофаг. Он не рос, просто здесь, вблизи останков Дикого Барона, странным образом нарушались законы перспективы… Или это так искажало действительность голубое свечение, сгустившееся над мёртвым демоном-полукровкой?

Берт остановился, подойдя вплотную к саркофагу. Только теперь оказалось возможным верно оценить его размеры: борт приходился Берту выше груди, а от изголовья до изножья можно было сделать не меньше десятка шагов. Голубое свечение не излучало ни тепла, ни холода, ни какого-либо запаха. Берт осторожно вдохнул, готовый — если почует что-либо неладное — тут же, отплёвываясь и кашляя, прыгнуть в сторону. Никаких изменений в себе он не ощутил. Значит, свечение безопасно, а ведь оно могло оказаться и смертельно ядовитым газом, который испускал прах Барона. Берт заглянул в саркофаг.

Дикий Барон, закованный от горла до пят в золотые доспехи, был почти втрое больше самого высокого человека. Окостеневшими пальцами с кривыми жёлтыми когтями Барон сжимал на груди изъязвлённый косыми засечинами двуручный меч… Берт скользнул взглядом по телу Барона вверх.

— Вот оно… — прошептал он.

И улыбнулся. Больше всего на свете он любил такие моменты. Он сам часто говорил, что именно ради таких моментов стоит жить… Когда последние опасности оставались позади, когда раны, ссадины и синяки ещё саднили, но эта боль не стоила ничего по сравнению с радостным ощущением, что достиг цели. Он хотел это сделать, и он это сделал…

Громадный голый череп величиной с купол средней сторожевой башни скалился длинными клыками, налезающими друг на друга. На месте носа был чёрный провал, а в глазницах переливались идеально выточенными гранями кроваво-красные камни — каждый размером с кулак взрослого мужчины. На первый взгляд камни выглядели совершенно одинаково. К тому же сверкали они так ярко, что определить какую-либо разницу между ними было очень трудно.

Берт закусил губу. Кажется, рано праздновать победу. Возможно, это и есть последняя ловушка. Самая последняя и самая сложная…