Костер на берегу

В библиотеку Максим заходит первым, хотя на крыльце вежливо пропустил меня вперед. Здесь тихо, уютно, горит свет. Уже предвкушаю детективный вечер, чувствую себя героиней Агаты Кристи или Джессики Юнг собирающей по кусочкам мозаику таинственной истории.

— Добрый вечер! — Максим с кем-то здоровается.

— Привет! — обхожу стеллаж и вижу устроившуюся с книжкой у окна Олю Вронскую.

Девочка поднимает на нас большие грустные глаза и тихо здоровается. Чем-то она мне сейчас напоминает героиню романов девятнадцатого века. Совсем как пушкинская Татьяна у окна.

— На улице такая прекрасная погода, вечер наступает.

— Ну, иди сам во двор — резко бросает Оля и захлопывает книжку.

— Да мы случайно зашли — Максим само непробиваемое дружелюбие. — Помнишь, я спрашивал, как пройти в библиотеку? Вот и нашёл дорогу. Сначала прямо, потом направо, после третьего дерева за кустом сирени по лестнице вниз, потом налево и до упора. Так?

— Было не так. Дорогу нашёл? Что дальше?

— Оля, мы не будем мешать — чувствую, девочка сейчас взорвется. — Мы честно не хотели тебе помешать. Только выберем книжки и уйдём. Ладно?

— Да мне то что. Берите.

Оля отворачивается к окну. После этого разговора чувствую себя не в своей тарелке. Как будто мы бесцеремонно вторглись в чужую жизнь. По Максу видно он тоже это понимает. Бросает на меня извиняющийся взгляд и отворачивается к книжным полкам.

На обложках книг встречаются знакомые имена и названия. Мне попался зачитанный до дыр томик Маклина. Да, хороший военный боевик, для подростков самое то. Каюсь, сама читала в подлиннике «Пушки острова Наварон». По понятным причинам у нас из Маклина переводили далеко не всё. Мне книга не понравилась. Потом уже узнала, сюжет выдуман от начала и до конца.

— Лена, смотри — Макс пихает меня в бок.

— Чего тебе? — я уже нацелилась на стопку журналов на верхней полке.

— Ты посмотри! — Максим протягивает мне книгу. — Это же Конецкий!

Да, на обложке так и написано. Он правильно прочитал. Книга называется «Среди мифов и рифов». Недовольно хмурюсь. Мне это ни о чём не говорит.

— Я его читал в детстве. Хороший писатель, наш земляк, всю жизнь проработал штурманом на коммерческих трассах и в научных экспедициях. Писал интересно, со знанием дела. Я после школы из-за его книг чуть было не уехал в Мурманск наниматься матросом.

— Не читала — напрягаю память. — Нет, и не слышала. Это не важно. Я плохо знаю современных писателей.

Вместе листаем книгу. Максим ищет знакомые места, акцентирует внимание на расхождениях и бытовых мелочах. По косвенным признакам можно понять, человек неплохо знаком со спецификой корабельного быта. Он не говорил, что исполнил юношескую мечту о дальних морях. Забыл, или не счел нужным?

— Тихо, мы не одни — громко шепчу и вращаю глазами.

Оба поворачиваемся к окну, обходим стеллажи. Пусто. Оли нет. Я не помню, чтоб она выходила, и хлопок дверью тоже не слышала. Макс приподнимает бровь, затем крадущейся походкой идет к двери.

— Лен, погляди.

Дверь закрыта изнутри. Ну да, я сама её закрыла на замок, чтоб посторонние читатели не мешали. Пожимаю плечами. И только сейчас до меня доходит. Невысказанный вопрос повисает в воздухе.

Глава 42 Дмитрий

Правила существуют, нарушать их надо правильно. Вместо тихого часа отправляюсь изучать периферию лагеря. В зарослях орешника за спортивной площадкой обнаруживаю разновозрастную компанию мальчишек и девчонок. Все сдружились в первый день, у детей это быстро. Подростки расположились на траве и развлекаются незатейливым трёпом. Меня приглашают присоединиться. Увы. Не сегодня. Понимаю, полезно послушать разговоры, пообщаться с другими пионерами, разузнать новости, послушать, что вообще творится в этом мире за оградой лагеря, но не хочу.

Меня всегда раздражали большие компании. Давно заметил: или я пью, чтоб быть на одной волне, или с людьми мне становится скучно. Очень быстро надоедает. Не знаю, с чего, но это так. Вроде, в школе не был социопатом. Это уже благоприобретенное. А вот толпа на улице, массовые народные гуляния не раздражают. В толпе ты всегда один, люди не обращают на тебя внимания, зато в компании приятелей слишком тесно.

Иду, куда глаза глядят. Вот и эстрада. Вчера вечером она показалась мне куда больше. При свете солнца всё другое. Вытертый потрескавшийся асфальт площадки. Низенькая сцена с навесом. Облупившаяся краска. С тыльной стороны сооружения обнаруживается асфальтовая дорожка. Я её раньше не замечал. Естественно, иду по дорожке.

Территория не облагороженная. Кусты разрослись, трава не кошена, поребрики повалены, асфальт истёрт, плиты растрескались.

Тропка выводит меня к заброшенному открытому бассейну. Неглубокая выложенная плиткой чаша. Внутри растёт трава, зеленеет мох, везде мусор, сухие листья. С дальней стороны бассейна через пролом в асфальте пробился целый куст калины. Рядом молодая кленовая поросль. Сразу видно, не первый год эта часть лагеря пребывает в таком печальном состоянии. Странно, я раньше читал, пионерские лагеря пришли в запустение только после Перестройки.