Кости

А потом он ушёл. И завещал, чтобы мы никогда его не искали, иначе нам, Дианову отродию не поздоровится.

Бррр… до сих пор мурашки по коже, как вспомню.

Мы не ищем. Благо и незачем. Всё случилось, как он говорил. Пока дориане не понимали, что происходит, войну мы выиграли. Элизу только за весь год возродить не удалось. Но он предупредил, что это может занять даже не одну жизнь. Я готов искать вечность. Скоро у меня будет много детей, а у них много внуков, но этот дневник будет передаваться только одному. Дневник и медальон, который я заказал сплавить вокруг фаланги.

Дата: пятьдесят шестой день пятнадцатого года.

Да, не любитель я вести дневники, как оказалось. Но политические дела устаканились и у меня, наконец, появилось время. Постараюсь на этот раз не забросить. Да и мне уже пятьдесят два года, что мне ещё остается, как не исписывать бумагу? Шутка, конечно, я ещё хоть куда.

У Нилла недавно родилась дочка. Назвали Элизабет. Надо наведаться ему в гости, хоть он и не сильно радуется моим приездам. Но на девочку надо глянуть, она как-никак ближайшая родственница. Хорошо бы вообще перевести их род в замок Монтесс. Рерик мог бы составить достойную партию новорождённой. Ниллу это вероятно придётся не по вкусу, но надо будет его убедить. Не хочу, чтобы судьба Элизы зависела от капризов её недоношенного братца, выжившего только благодаря бегству с фланга.

Зато он «Великий князь» теперь, а я так и остался для них чужим. Для всей перинейской знати. Был просто полукровкой, теперь – князь падали. Да и пошли они, со своим уважением. Лишь бы боялись.

Дата: я не знаю, какая сейчас дата. Год пятидесятый, кажется.

Я вижу смерть. Она в углу моей затхлой комнаты чёрным пятном расползается с каждым днём. Там бездна, и она скоро проглотит меня. Я хилею. Мне осталась может неделя, может час.

Он обвёл меня вокруг пальца. Этот чертов божок надул меня как деревенского простофилю. За всю жизнь я не нашёл похожую на Элизу. Почему за следующую должен? Меня пугает эта следующая жизнь. Я буду ребёнком. Беззащитным ребёнком. Буду ли я вообще помнить что-либо? Он надул меня. Я не хочу умирать. Но конец близко. Я чувствую, как от меня уже пахнет гнилью. Никто не хочет посещать меня. Я забыл, как выглядит мой сын. Одна Соя добра ко мне. Милая, милая Соя. Когда перерожусь, надо будет дать ей вольную.

И когда же я перерожусь? Роберту всего два года, а Филипп так неудачно умер. Где же и сколько буду я до рождения правнука? Наверное, скоро кто-то родится и мне не придётся долго томиться привязанным к косточке неприкаянного божка. Вот только Рерик и Элизабет не захотят отдавать власть незаконнорождённому ребёнку, они будут сопротивляться. Это уже точно. Надеюсь, Ярус позаботится об их смирении. Да, вся надежда на тебя, Ярус. Мой верный военный товарищ и единственный друг. Усмири детей моих, позволь исполниться завещанию – я подрасту, и всё у нас будет как раньше.

Как раньше… Всё-таки он обманул меня. Не божок он. Чёрт настоящий. Лукавый. Использовал. Это не я получил бессмертие. Это я один получил смертие. Не хочу такого. Не хочу умирать.

Следующая запись другим почерком:

«Дорогой муж, прошу меня простить, я не могу с этим жить и ему не позволю. Юлиана Лаврентия-Монтесс, 69 день 82 года со дня Воскрешения».

* * *

Хранитель застал Мириам в тихих слезах.

– Я вижу, вы прочли…

Мира кивнула.

– Что вы намерены делать? – спросила она, вытерев щёку рукой.

– Юлиана была умной и сильной девочкой. Жаль только она погубила невинного мальчика.

– А вы уверена, что Алекстар – тот?

– Даже за три тысячи лет мне не забыть лица полукровки, не то, что за две. Сегодня я увидел его снова. Вы сказали одну верную фразу: «он был чудовищем», только с одной оговоркой: он им и остаётся.

– Он ничего не помнит. И хочет всё исправить.

– Может быть. Но что это меняет?

Ничего. Мира предвидела их судьбу, как только прочитала первую запись в дневнике. Хранители никогда не простят Максимилиана, ни в каком теле. Для неё это означает особую угрозу.

– Почему Ярус привёл нас сюда, они же были друзьями?

– Ярус давно раскаялся и половину жизни посвятил поискам Неприкаянного. Вон крылья себе для этого нарастил. Только Авраама так и не нашёл. А когда увидел Максимилиана, у него созрела идея, что он может заменить Неприкаянного, если убить его до того, как он создаст новую жизнь, и похоронить с медальоном.

– Что за бред? Вы же в это не верите?