Кости

– И может быть, вы знаете, что он заживо сжигал своих врагов? А воцарившись, держал в страхе всё население Дориана, выгонял их из своих домов, отбирал любую собственность, разрушал семьи, забирая тех, кто надобился ему или его братии? Изнасиловал столько женщин, до скольки никто не мог сосчитать, заставляя их всех рожать от него? Мне продолжать или вы знаете всё это?

– Он был чудовищем, это всем известно, к чему этот разговор?

– Но вы же пришли сюда с молодым человеком, носящим медальон на шее. Тот самый медальон, что завещал король падали вместе с короной Дориана, начав кровавую бойню. Ещё один грех, что учинили его потомки.

– Понимаю. И всё же дети не в ответе за грехи родителей. Тем более через столько поколений.

– Птичий выродок сказал, что вы чем-то похожи на княжну Элизу. Смею вас заверить, что сходство это незначительно. Надеюсь только, вас не угораздило повторить её ошибки и влюбиться в недостойного мужа. Я оставлю у вас это и зайду позже.

Он положил на пол у её изголовья толстую рукописную книгу и вышел, заперев дверь. Вечно все её запитают, – возмутилась про себя Мира. Странно, что в этом старинном сооружении замки-то есть. Она оглянулась по сторонам. Каменные стены, ни одного окна, мебели кроме кровати, на которой она проснулась, нет. Неаккуратно встроен водопроводный кран в углу стены, под ним стоковая дырка. Тюрьма тюрьмой.

Мира открыла кран и попила воды, намочив себе одежду и обувь. Присела обратно на кровать и взяла оставленную рукопись.

Книга была очень старая, но явно хорошо хранилась. А ещё почти все её листы были пусты. Она открыла первую страницу. Надписи сделаны жутко корявым почерком, но хотя бы на дорианском, а не на перинейском, чего опасалась Мира. Предвкушая что-то весьма занимательное для историка, она с любопытством принялась читать.

Дневник

Дата: Триста двадцать четвёртого дня первого года.

Да, первого года. Это так необычно. Я учредил новое летоисчисление в Дориане. Нилл подумывает ввести такое же во всём Перинее. Кто знает, может когда-нибудь оно распространится по всей земле. Поживу – увижу.

Так. Я решил вести дневник. На всякий случай. Меня ждёт очень долгая и непростая жизнь, так что дневник, я полагаю, будет не лишним.

Начну с самого главного. Почти год назад погибла моя дорогая Элиза. Но погибла она не окончательно. Неприкаянный бог не поглотил её душу. Она томится в мече, и скоро мы её освободим. Он пришёл ко мне во сне следующей с её смерти ночью. Я знаю, что не первый, кому он являлся в горечи после потери любимых. И сам я скептически относился к их словам. От нападок этих обезумевших от горя мне не раз приходилось отбивать пороги Храма в своё дежурство. Но в период войны гарнизон у Храма поредел – каждый воин был нужен против Дорианской армии. Мы же всего пять дней как миновали Храм, двигаясь к Дорианской границе. Я, Ярус, Пантеон, Фелимей и пятьдесят преданных воинов вернулись с телом Элизы к Храму.

Мы не хотели никого убивать. Но они не пускали нас к захоронению Неприкаянного и тем самым не оставили нам выбора.

Когда мы подняли могилу, сказать, что мы были поражены – ничего не сказать. Даже сейчас, насмотревшись на мёртвых, Неприкаянный кажется невозможным чудом. Всё-таки Бог, есть Бог. Даже воскресший и освободившийся от своих функций.

Во сне у него был человеческий облик, но из могилы поднялся голый скелет. Кости его идеально сохранились, одежды на нём не было, никаких перевязок и кожи, но кости словно парили по воздуху держась вместе. Он был очень высокий. Выше Яруса на полголовы точно. Поначалу он словно смотрел на нас, изучая, своими пустыми отверстиями без глаз. А потом произошло ещё большее чудо. Он поднял с пола одного хранителя и тот стал говорить. При этом у него было перерезано горло!

Говорил, конечно, не хранитель, с нами говорил Бог.

Он сказал, что Элиза уже не в его власти, и не в земельном потоке (чёрт знает, что это означает). Что душа её давно покинула бренное тело, и возврата назад нет. Но вся она цельно привязана к мечу, что держала в момент своей смерти. И что меч будет её сосудом, пока не появится сосуд более подходящий. Кости живого человека, идеально соответствующие. Скорее всего, человек этот внешне будет похож. Вероятно, подойдёт родственник. Если бы были у неё дети, было бы проще, а так возможно ждать придётся долго. Но я дождусь. Мы все дождёмся!

Ещё он сказал, что если мы хотим отомстить за смерть княжны и победить в войне, то следует нам сжигать тела поверженных врагов и тщательно оберегать своих павших воинов от разложения и гниения, держа рядом. Ибо восстанут они вновь и будут сражаться как прежде, да ещё с большей силой.

Для меня же у него есть особенный дар. Он назвал его «чистый метемпсихоз». Он больно проткнул мне костлявым мизинцем между рёбер, затем отсоединил свою окровавленную фалангу и вручил мне. Сказал всегда держать недалеко от себя, в идеале носить на теле. И в момент смерти моей, по любой причине, душа моя переселится в тело следующего родившегося потомка соответствующего пола.