Кости и цветы (том 4)

— Сохранять тишину, — посмотрела на него вампирша. — Быть готовыми помочь, если вдруг попрошу. Без резких движений забрать мальчика и оперативно привести лошадей. Как мне кажется, немаленькая ответственность.

— Боги… Ладно.

— Лайла, — Джон поймал изумрудный взор. — Будь осторожна.

— Непременно, — розовые губы тронула слабая улыбка, которая исчезла сразу же, как вампирша отвернулась. — Скарги. Жди на дереве.

Отослав мефита, Лайла стала приближаться к спрутню. Осторожно. Шаг за шагом. С грацией плывущего лебедя. Под пристальным взглядом тёмного глаза, что изредка укрывала полупрозрачная перепонка. Расстояние сокращалось. В тисках бурой радужки уже различалась чёрная звезда зрачка. Существо не поворачивалось, чтобы полноценно изучить новый объект, — благой знак. Ведь при угрозе спрутень не только переломает усыплённого чарами мальчика пищевой ложбиной, но и выпустит атакующее жало. Оставленные им занозы вызывают магический шок, который не снять обычными противоядиями. Об этом вампирша предпочла умолчать.

Лайла подошла к существу. Медленно присела рядом. Вытянула ноги, поправила платье и непринуждённо положила ладони на изборождённую корнями землю. Затем же вампирша опустила веки и тихонько замычала: стала напевать с закрытым ртом.

У Джона ёкнуло сердце, когда он услышал мелодию своей песни. Рэксволд с Эрминией тоже узнали некогда прозвеневшие на лютне ноты. Мелодия и без слов была грустной, а в сложившейся ситуации холодила душу тревогой. Даже невозмутимость Шойсу дала трещину, выпустив на лицо странную задумчивость. А крестьянка и вовсе застыла, точно заворожённая.

Голос Лайлы неторопливо креп. Вот она чуть приоткрыла рот, чтобы мелодия звучала громче. Пение вампирши окружающие слышали впервые. Оно было красивым, но не идеальным. С дрожью и неуверенностью. Зато казалось как никогда живым. Естественным. А не выстраданным постоянными репетициями и желанием опустошить карманы зрителей. Это вселяло какой-то необъяснимый ужас. Особенно когда по изящному запястью стала взбираться ожившая лиана. Лайла не открыла глаз. Не перестала петь. Наоборот. Повторяла мелодию всё громче и громче. Даже c опутавшей плечо тёмной спиралью. Следом лианы опоясали талию и оплели сапоги. Однако на лице вампирши стыло абсолютное спокойствие. Словно она предалась забвению, ухнув в далёкий от реальности мир. Зато с каждым новым щупальцем хитросплетение корней на самом коме редело, всё больше обнажая мальчика.

Джон с Рэксволдом, иссекая спрутня напряжёнными взглядами, подобрались ближе. Эрминия же следила, чтобы взволнованная мать или иномирец не выкинули какую-нибудь глупость.

Прошло несколько минут. Долгих минут. Пугающих. Лайла уже походила на картину известного эльтаронского художника Гахтара Златорукого, что искусно изобразил опутанную неводом русалку. Одна из обвивших тело лиан сдавливала грудь, мешала дышать, однако тоскливая мелодия всё так же разлеталась по лесу.

Настал момент, когда мальчик вывалился на землю, — спрутень повернулся углублением к вампирше. Хоть воинам и хотелось броситься на помощь, Рэксволд подкрался и оттащил ребёнка, а Джон лишь крепче сжал рукоять меча: малейший намёк на просьбу, и щупальца будут перерублены. Словно почувствовав его боевой настрой, Лайла открыла глаза и степенно мотнула головой. Следопыт заметил, как по ним пробежал хорошо знакомый алый отблеск. Вероятно, слепая земля видела больше, чем пять внимательных взоров: не мнимое спокойствие, а обращённые к ней пылающие символы. И Джон не ошибся.

Резко оборванное пение! Сотни засверкавших вокруг Лайлы всполохов! Заскрипевшие на теле лианы! Из недр кома выскочил извилистый остроконечный корень, какой сразу же врезался в огненный щит. Зашипел выплеснутой на раскалённые угли водой. Следом грянул отвратительный писк. Засвиристевший спрутень втянул щупальца и спешно покатился прочь.

Вставшая Лайла перевела взгляд на крестьянку: для склонившейся над сыном матери весь остальной мир не существовал — не придётся объяснять пламенное представление. Сразу за беглой мыслью изумрудные глаза предательски заблестели, правда, вовсе не от душещипательной сцены…

— Цела? — подлетел встревоженный Джон.

— Не уверена… — вампирша осторожно коснулась предплечья.

— Дай посмотрю, — следопыт аккуратно засучил изящный рукав и чуть нажал пальцем на покрасневшую кожу: — Что-нибудь чувствуешь? — даже боковым зрением он увидел, как аристократический лик исказила боль: — Ох. Да у тебя, похоже, рука сломана.

— Лучше я, чем кто-то другой… — в зелёных глазах ненадолго вспыхнуло алое зарево. — Всё. Я в порядке.

Полный неверия, Джон ещё раз прощупал предплечье. Облегчённо выдохнул. И даже усмехнулся:

— Никак не могу привыкнуть… что ты такая.

— Я тоже… — Лайла наконец улыбнулась и посмотрела на лежавшего в траве русого мальчишку: — Его сердце бьётся. Если верить записям бестиария, сонные чары развеются в течение часа.

Из зарослей показались Рэксволд с Эрминией, ведущие под уздцы лошадей.