Кости холмов. Империя серебра

Тумены по-прежнему скакали, медленно оставляя за собой милю за милей. На изрытой колеями земле некоторые лошади хромели, и их быстро закалывали. Освежевать животных, чтобы употребить в пищу, не было времени. Бегущие возле седел пехотинцы были закаленными, но часть их тоже выбилась из сил. Тогда Субудай отдал приказ: тех, кто отстает, оставлять в поле с одним лишь мечом. Однако воины из туменов, прошедшие с пехотинцами долгий боевой путь, предпочитали их не бросать и подхватывали, сажая позади себя на лошадей или же пристраивали на запасных. Орлок закрывал на это глаза.

К середине пятого дня они уже покрыли расстояние почти в двести миль, а Субудай уяснил для себя все необходимое о своем противнике. Впереди растянулась река Шайо, и он все утро отдавал распоряжения насчет переправы через ее единственный мост. Быть прижатыми к реке для туменов рискованно. Неудивительно, что венгры воспользовались их затруднительным положением и с утра усилили натиск. Свои земли они, разумеется, знали хорошо.

Когда солнце миновало зенит, Субудай призвал к себе Бату, Джебе и Чулгатая.

– Джебе, – сказал он, – нужно, чтобы твой тумен без промедления перешел эту реку.

Военачальник нахмурился:

– На месте венгерского короля, орлок, я бы ударил по нам сейчас, когда нашим маневрам мешает река. Он наверняка знает, что мост здесь всего один.

Субудай, повернувшись в седле, пристально смотрел на полосу воды, блестевшую всего в нескольких милях. Там уже теснился прижатый к реке тумен Чулгатая. Оставаться на берегу нельзя, а река здесь глубокая.

– Этот король победоносно гонит нас пятый день кряду. Его офицеры уже поздравляют себя и его с победой. Им движет уверенность, что мы отсюда побежим в горы и он нас за них вытолкнет. Думаю, он даст нам уйти, но, если он этого не сделает, у меня по-прежнему есть двадцать тысяч воинов, готовых указать ему на ошибку. Действуй скорее.

– Твое слово, орлок, – ответил Джебе и, кивнув, поскакал передавать приказ своему тумену.

Бату прочистил горло, внезапно стушевавшись перед Субудаем.

– Может быть, орлок, настало время раскрыть твой замысел подчиненным? – спросил он с улыбкой, чтобы вопрос не показался очередной дерзостью.

– Ключ – это река, – посмотрел на него Субудай. – Пока мы всё уходили и уходили. Удара они от нас не ждут, а сейчас в особенности. Когда мы начнем переправу, они усилят натиск, но мы удержим их стрелами. Нужно, чтобы к ночи они остались по эту сторону реки, а наши тумены перебрались на ту. Именно этого их король ждет от врага, которого он пока так легко гонит. – Субудай улыбнулся сам себе. – Когда мы перейдем через Шайо, надо будет, чтобы последний минган удерживал мост. В моем плане это единственное слабое место. Если нашу тысячу быстро опрокинут, мост потеряет свое значение.

Бату подумал о мосте, который он пересекал, когда тумены скакали на Буду и Пешт. Хороший широкий проезд из камня, по которому в ряд может скакать десяток лошадей. Можно хоть весь день держать его против латников, но венгерские лучники, обступив мост с берегов, будут осыпать их оттуда градом стрел. И тем, кто на мосту, не укрыться щитами: рано или поздно все равно подстрелят. Он тихо вздохнул:

– Эту задачу ты поручаешь мне, орлок? Еще одно самоубийственное задание, в котором мне уж точно не уцелеть? Я просто хочу убедиться, что понял твой приказ.

К его удивлению, Субудай рассмеялся:

– Нет, не тебе. Ты мне понадобишься завтра перед рассветом. Сам решай, кого пошлешь стоять на мосту. Но учти, Бату, отступать им ни в коем случае нельзя. Убедись, что они тебя верно поняли. Венгерский король должен поверить, что мы намерены уйти окончательно, бесповоротно и не развернемся против его войска в поле. Удерживая мост до последнего, мы его в этом убедим.

Бату кивнул, утаивая невольное облегчение. На расстоянии тумен Джебе пришел в движение: конники во весь дух неслись по перекинутой через реку жердочке моста. Закаленный военачальник промедлений не допускал, и на том берегу уже росло пятно из людей и лошадей. Позади послышалось пение труб, и Бату, оглянувшись, закусил губу: венгры стремительно сокращали дистанцию.

– Крови будет много, Субудай, – тихо заметил он.

Орлок окинул молодого воина оценивающим холодным взглядом:

– За свои потери мы с них взыщем. Даю слово. А теперь ступай и выбери людей. И обязательно осветите мост, когда начнет темнеть. Ошибок быть не должно. Ночь впереди хлопотная.

Тэмуге безостановочно мерил шагами коридор возле комнаты лекаря. От доносящихся оттуда приглушенных воплей ему было не по себе, но войти обратно он не решался. Из первого же надреза на плече Хасара потекла беловатая жидкость, воняющая так, что содержимое желудка запросилось наружу. Хасар тогда еще молчал, но содрогнулся, когда нож лекаря стал врезаться все глубже и глубже. Язык его еще был черен от зелья, и Тэмуге показалось, что у брата начинаются галлюцинации, когда он стал звать Чингиса. Тут Тэмуге вышел, прижав рукав к носу и рту.