Кости холмов. Империя серебра

За окном постепенно вечерело, но в эти дни город не утихал окончательно. Шум стоял даже в дворцовых покоях. Туда-сюда поодиночке и стайками сновали слуги, таскали все подряд, от съестного до утвари и строительных материалов. В один из моментов Тэмуге пришлось посторониться: довольно большая орава зачем-то протащила мимо здоровенную дубовую балку. Эта женщина, Сорхатани, жена его младшего племянника, взялась готовиться к осаде чуть ли не на следующий день после смерти Угэдэя. Вот бы сейчас вызвать с того света Чингисхана, чтобы вразумил сумасбродку хорошей оплеухой. Ведь и глупцу понятно, что город не удержать. Последняя надежда – это послать к Чагатаю гонца и начать переговоры. Не такой уж он безумец, единственный оставшийся в живых сын Чингисхана, чтобы на него не подействовало слово. Тэмуге сам подал идею о переговорах, но Сорхатани на это лишь улыбнулась, поблагодарила и отправила его, старика, с глаз долой. Тэмуге при этой мысли снова осерчал. Подумать только: именно сейчас, когда его мудрость и жизненный опыт так нужны державе, ему приходится иметь дело со вздорной бабой, которая в подобных вопросах ничего не смыслит. Он снова рассерженно зашагал, еще сильнее морщась от выкриков Хасара, которые становились все громче.

На это время городу нужен сильный правитель – никак не вдова Угэдэя, которая все еще оглушена горем и во всем полагается на Сорхатани. Тэмуге снова подумалось, что не мешало бы принять волевое решение. Сколько раз он оказывался в двух шагах от власти? Тогда духи, видимо, были против этого, но теперь… Теперь Тэмуге чувствовал себя так, будто сами его кости брошены по ветру. Город охвачен ужасом, страх витает в воздухе. Похоже, настало время для того, чтобы сильный человек, брат самого Чингисхана, перехватил бразды правления. Разве нет? Тэмуге вполголоса ругнулся, подумав о начальнике стражи Алхуне. Тэмуге хотел склонить его в нужную сторону, указав на то, что две женщины во главе Каракорума – это смешно. Тэмуге очень рассчитывал на его здравомыслие. А этот мужлан, вы только подумайте, покачал головой! А когда Тэмуге начал рассуждать более предметно, так и вовсе, спешно пробурчав какую-то отговорку, взял и ушел. И он, пожилой человек, остался в коридоре смотреть ему вслед.

Мысли его оказались прерваны появлением цзиньца-лекаря, который вышел в коридор, вытирая перепачканные кровью и гноем руки о фартук. В глазах Тэмуге засветилась надежда, но цзинец молча покачал головой:

– Очень сожалею. Гнойники были слишком глубоки и многочисленны. Военачальник в любом случае долго не прожил бы. К тому же он потерял много крови. Удержать его в этом мире мне не удалось.

– Что?! – Побелев от внезапного гнева, Тэмуге сжал кулаки. – Что ты такое говоришь? Он что, мертв?

Лекарь печально посмотрел на него:

– Он знал, что риск велик. Мне очень жаль, господин.

Тэмуге оттолкнул его и влетел в комнату, где смрад стоял такой несносный, что снова пришлось притиснуть к носу рукав. Хасар лежал, бездумно вперясь в потолок остекленелыми глазами. Голая грудь представляла собой сплошную чересполосицу шрамов – побелевшие зарубцевавшиеся следы тысяч битв, а руки были покрыты рубцами так густо, что почти не походили на человеческую плоть. Сейчас особенно бросалось в глаза, насколько Хасар исхудал, как туго кожа обтягивает проступающие кости. Хорошо хоть, что лекарь повернул его вверх лицом: ужас как не хотелось снова видеть те пурпурные раны с их липким тлетворным запахом. Превозмогая тошноту, Тэмуге приблизился к телу брата и все-таки сумел закрыть ему глаза, надавив на веки так, чтобы они больше не открылись.

– Кто же теперь за мной присмотрит? – горестно, по-стариковски пробормотал Тэмуге. – Я же из нас всех последний, брат. Что я такого сделал, чтобы заслужить это?

К его собственному изумлению, из глаз безудержно потекли слезы, оставляя на щеках жаркие следы.

– Встань же, глупый, – взывал он к неподвижному телу. – Встань и попросту скажи мне, что слезы мои от слабости. Ну поднимись же, прошу тебя.

Чувствуя в дверях присутствие лекаря, он рассерженно к нему обернулся.

– Мой повелитель, ты хочешь… – начал тот.

– Прочь отсюда! – беспомощно, со слезами выкрикнул Тэмуге. – Нечего тебе здесь делать!

Лекарь с поклоном исчез, бесшумно прикрыв за собой дверь.

Тэмуге вновь обернулся к лежащей на каменной плите фигуре. Тягостный запах почему-то перестал его беспокоить.

– Я из нас последний, Хасар. Бектер. Великий наш Тэмучжин и наша Тэмулун, затем Хачиун… А теперь вот ты – взял и ушел. Никого у меня не осталось. – Эта мысль вызвала новый приступ горя и поток слез. Тэмуге без сил опустился на скамью. – Один я теперь, в городе, ждущем своей погибели, – прошептал он.