Кости. Навье царство. Книга 2 (СИ)

Луною проклят от рожденьяБрожу один, который век.В безликих формах отраженьяИщу судьбу. Уж мир поблек.Ищу тебя, голодным взглядом:Кусаю радужки глазниц.Не те, не ты. Проходят рядом,Стираясь в веренице лиц.Легко забыть: не тронут душу,Луна взойдет - над лесом вой.Без истинной и летом стужа.Услышишь ли? Я здесь.Я твой.Зверь мечется, учуял, сволочьМоя! Скорей! Не упусти.Луна. Леса. Глухая полночь.На душу кислотой “прости”.Вам, людям, жить гораздо проще:Любого сердцем выбирай.Не приняла, безлунной ночьюУшла искать свой новый рай.Тоска выкручивает жилы -Проклятье обойти не смог.

Поросший холм лесной могилы -Прощальный взгляд и шаг в чертог.

(Автор – Алана Алдар)Как вам стихи Аланы? Я в полнейшем восторге!Если понравились - оставляйте ваши комментарии, ей будет очень приятно, уверена!***

Оставшийся путь к озеру мы проделали молча. Каждый из нас – в своих мыслях.

-Зря, - выдал Сева.

-М-м? – тяну задумчиво. Отчего-то гудит голова. Хочется тишины и одиночества.

-Только настроение испортил.

-Почему? – возражаю вяло. - Есть о чем подумать. Это правда? То, о чем там говорилось?

Всеволод молчит. Когда я уже думаю, что мы так и не услышим ответ, сенсей решается:

-На моем веку был всего лишь один случай, когда истинная отказалась принять волка.

-И? – торопит с ответом Машка. – Он умер?

-Выжил… с большим трудом и не без посторенней помощи. Но да ладно! Сколько уже лет-то с того случая прошло! Давно позабылась история, быльем поросла…

-Но все имеет свойство повторятся, - вылетает из меня, словно кто за язык потянул. Странные картинки калейдоскопом меняются в голове, накладываясь друг на друга: образы то ли прошлого, то ли будущего: волчье поселение, дети, мужчина без лица, сгораемый в жаре лихорадки, хруст костей, и протяжный, надрывный вой. Картинку сменяют бегущие сквозь лес женские ноги, в кровавых царапинах, искусанные насекомыми, а затем я вижу себя вместо того несчастного, мои кости так же выворачиваются в агонии, под венам течет черная кровь, проступая под кожей страшной паутиной.

Я стою в трансе, всматриваясь в лес, желая увидеть большее. Листва послушно складывается в единое зеленое полотно, намереваясь показать… что? Прошлое? Будущее? Настоящее?

Неуловимое, смазанное движение, и вот сенсей уже совсем близко, закрывает обзор, с прищуром всматривается. Тихо, испуганно ахает Машка.

-Яда, - звучит вкрадчиво, словно волк притаился, боясь спугнуть, – Много в тебе силы, накопленной и не растраченной. Вот и прорывается навья сущность тогда, когда ждешь меньше всего. - Что ты видишь, девочка? – Неожиданно холодные пальцы сжимают такие же ледяные мои, взгляд синих глаз приковывает, не позволяя оторваться и отвести собственный.

- Многое… - чужим звучит собственный голос. – Но разве можно то, что предначертано рассказывать?

- Скажи! – вдруг взвизгивает Машка.

- Получить знание имеет право лишь тот, кто идет в объятия смерти добровольно. – Рублю я непонятно, а хватка Севы делается болезненной. Он прищуривается, пристально изучая мое лицо. - Или та, а возможно и тот, - губы сами складываются в издевательскую усмешку, - кто от судьбы своей отказывается. Так что, волк, хочешь знать?

-Нет, - шепчет он. – И ты не хочешь, Яда. Тьма подкупает, совращает мощью и знаниями ведьмовскими. Не надо оно тебе.

Ладони ласково, аккуратно и нежно прикрывают глаза. Из его уст звучат непонятные слова, произнесенные на неизвестном языке. Тело сводит судорогой, заставляя неестественно выгибаться.

-Как смерть белая, - причитает Машка. – Она ж не умирает, Севочка?!

-Типун тебе на язык! Жить ей долго и счастливо! - Меня, словно я пушинка, подхватывают на руки. -Вот так, - шепчет сенсей на ухо, - отдохни.

Тепло и спокойно. Неожиданно осознаю, что невероятно устала, словно кто всю жизненную энергию выкачал разом!

-Что с ней? – с беспокойством звучит от Красовской. – Чо за вариация девочки из «Звонка» сейчас была? Ты ее глаза видел, Сева?!

-Видел, - звучит над макушкой. - Темные, Яговские глаза. Это в ней та, что костлявая и в ступе заговорила. Из сказок ваших. Та, что в печь неугодных гостей совала и человечину ела.

-Та хорош заливать, - ершится Красовская. – У нее бабка – «божий одуванчик» и это же Яда!